Процитирую фрагмент книги, который до сих пор заставляет меня задумываться над проблемой жертвенности и... предательства:
Проиллюстрирую тему классиком:
"Он (Уинстон) вздрогнул и очнулся в ужасе. Между лопатками пролился пот. Он
услышал свой крик: "Джулия! Джулия! Джулия, моя любимая! Джулия!.."
У него было полное впечатление, что она здесь, И не просто с ним,
а как будто внутри его. Словно стала составной частью его тела. В этот
миг он любил ее гораздо сильнее, чем на воле, когда они были вместе. И
он знал, что она гдето есть, живая, и нуждается в его помощи."
"- То, что хуже всего на свете,--сказал О'Брайен,-разное для разных
людей. Это может быть погребение заживо, смерть на костре, или в
воде, или на колу - да сто каких угодно смертей. А иногда это какая-то
вполне ничтожная вещь, даже не смертельная.
Он отошел в сторону, и Уинстон разглядел, что стоит на столике.
Это была продолговатая клетка с ручкой наверху для переноски. К торцу
было приделано что-то вроде фехтовальной маски, вогнутой стороной
наружу. Хотя до клетки было метра три или четыре, Уинстон увидел, что
она разделена продольной перегородкой и в обоих отделениях - какие-то
животные. Это были крысы.
- Для вас, - сказал О'Брайен,- хуже всего на свете крысы.
Дрожь предчувствия, страх перед неведомым Уинстон ощутил еще в ту
секунду, когда разглядел клетку. А сейчас он понял, что означает маска
в торце.
У него схватило живот.
- Вы этого не сделаете! - крикнул он высоким надтреснутым
голосом.- Вы не будете, не будете! Как можно?
- Помните, - сказал О'Брайен,- тот миг паники, который бывал в
ваших снах? Перед вами стена мрака и рев в ушах. Там, за стеной, -
что-то ужасное.
В глубине души вы знали, что скрыто за стеной, но не решались себе
признаться.
Крысы были за стеной.
- О'Брайен! - сказал Уинстон, пытаясь совладать с голосом. - Вы
знаете, что в этом нет необходимости. Чего вы от меня хотите? О'Брайен
не дал прямого ответа. Напустив на себя менторский вид, как иногда с
ним бывало, он задумчиво смотрел вдаль, словно обращался к слушателям
за спиной Уинстона.
- Боли самой по себе, - начал он, - иногда недостаточно. Бывают
случаи, когда индивид сопротивляется боли до смертного мига. Но для
каждого человека есть что-то непереносимое, немыслимое. Смелость и
трусость здесь ни при чем.
Если падаешь с высоты, схватиться за веревку - не трусость. Если
вынырнул.из глубины, вдохнуть воздух - не трусость. Это просто
инстинкт, и его нельзя ослушаться. То же самое - с крысами. Для вас
они непереносимы. Это та форма давления, которой вы не можете
противостоять, даже если бы захотели. Вы сделаете то, что от вас
требуют."
"В клетке поднялся визг. Уинстону казалось, что он доносится
издалека.
Крысы дрались; они пытались добраться друг До дружки через
перегородку. Еще
Уинстон услышал глубокий стон отчаяния. Он тоже шел как будто
извне. О'Брайен поднял клетку и что-то в ней нажал. Раздался резкий
щелчок.
В исступлении Уинстон попробовал вырваться из кресла. Напрасно:
все части тела и даже голова были намертво закреплены. О'Брайен поднес
клетку ближе.
Теперь она была в метре от лица.
- Я нажал первую ручку, - сказал О'Брайен.- Конструкция клетки вам
понятна. Маска охватит вам лицо, не оставив выхода. Когда я нажму
другую ручку, дверца в клетке поднимется. Голодные звери вылетят
оттуда пулями."
"Рвотная спазма подступила к горлу, и он почти потерял сознание.
Все исчезло в черноте. На миг он превратился в обезумевшее вопящее
животное. Однако он вырвался из черноты, зацепившись за мысль. Есть
один-единственный путь к спасению. Надо поставить другого человека,
тело другого человека, между собой и крысами."
"Маска придвигалась к лицу. Проволока коснулась щеки. И тут... нет,
это было не спасение, а только надежда, искра надежды. Поздно, может
быть, поздно.
Но он вдруг понял, что на свете есть только один человек, на
которого он может перевалить свое наказание,- только одним телом он
может заслонить себя от крыс. И он исступленно кричал раз за разом:
- Отдайте им Джулию! Отдайте им Джулию! Не меня! Джулию! Мне все
равно, что вы с ней сделаете. Разорвите ей лицо, обгрызите до костей.
Не меня!
Джулию! Не меня!
Он падал спиной в бездонную глубь, прочь от крыс. Он все еще был
пристегнут к креслу, но проваливался сквозь пол, сквозь стены здания,
сквозь землю, сквозь океаны, сквозь атмосферу, в космос, в межзвездные
бездны - все дальше, прочь, прочь, прочь от крыс. Его отделяли от них
уже световые годы, хотя О'Брайен по-прежнему стоял рядом. И холодная
проволока все еще прикасалась к щеке. Но сквозь тьму, объявшую его, он
услышал еще один металлический щелчок и понял, что дверца клетки
захлопнулась, а не открылась."
А потом Уинстон и Джулия встретились.
"Он даже не попытался поцеловать ее, и оба продолжали молчать.
Когда они уже выходили из ворот, она впервые посмотрела на него в
упор. Это был короткий взгляд, полный презрения и неприязни. Он не
понял, вызвана эта неприязнь только их прошлым или вдобавок его
расплывшимся лицом и слезящимися от ветра глазами. Они сели на
железные стулья, рядом, но не вплотную друг к другу.
Он понял, что сейчас она заговорит. Она передвинула на несколько
сантиметров грубую туфлю и нарочно смяла былинку. Он заметил, что
ступни у нее раздались.
- Я предала тебя,- сказала она без обиняков.
- Я предал тебя,- сказал он.
Она снова взглянула на него с неприязнью?.
- Иногда,- сказала она,- тебе угрожают чем-то- таким... таким,
чего ты не можешь перенести, о чем не можешь даже подумать. И тогда ты
говоришь: "Недодайте этого со мной, сделайте с кем-нибудь другим,
сделайте с таким-то". А потом ты можешь притворяться перед собой, что
это была только уловка, что ты сказала это просто так, лишь бы
перестали, а на самом деле ты этого не хотела. Неправда. Когда это
происходит, желание у тебя именно такое. Ты думаешь, что другого
способа спастись нет, ты согласна спастись таким способом. Ты хочешь,
чтобы это сделали с другим человеком. И тебе плевать на его мучения.
Ты думаешь только о себе.
- Думаешь только о себе,- эхом отозвался он.
- А после ты уже по-другому относишься к тому человеку.
- Да,- сказал он,- относишься по-другому."
"1984" Дж. Оруэлл.
Может, многовато цитирую, но оно того стоит. Так вот, эта ситуация до сих пор кажется мне неправильной. Для чистоты эксперимента детей и родителей я не беру ( у Джулии и Уинстона их не было. Только они двое и их любовь). Но то, что с ними случилось, по-моему, страшнее смерти. При таком выборе теряется часть души или жизнь. И если вы остаетесь жить - лучше бы вам стать другим человеком, тем, который такого выбора не делал.
Но инстинкт самосохранения тоже никто не отменял.
В общем, для себя я поставленный вопрос до сих пор не решила. И не дай Бог никому из нас решать его в действительности.
