Знаменитые геи

Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.

sexlover

Форумчанин
Выкладываем биографии и фото

Питер Берлин - эротический миф семидесятых

Плакаты с изображением Питера Берлина (Peter Berlin) с его неповторимым стилем, голландской стрижкой типа 70-х и внешним видом "Tom of Finland", Люди вешали у себя дома и грезили о нем по ночам. Он превратился в гей-икону 1970-х. Питер сделал предметом искусства себя самого. Посредством фотографии он добивался максимальной эротичности. Магия его изображений длится до сих пор, и легенда его образа продолжает завораживать.

Внук знаменитого модного фотографа Жоржа Хойнингена-Хюене (George Hoyningen-Huene), Питер рос в атмосфере аристократической семьи в Берлине 1940-1950 гг. Вначале сам работал фотографом на немецком телевидении, снимая знаменитостей, певцов и кинозвезд. Но настоящей страстью Питера стали съемки самого себя в разнообразных эротических позах.

В начале 1970-х Питер переехал в Сан-Франциско, превратившись в еще одно украшение его улиц со своей завораживающей одеждой и длительными прогулками. Сотрудничая со своим другом Ричардом Абелем (Richard Abel), он снялся в главной роли его 16 мм порно-фильма "Ночи в Черной Коже" (Nights in Black Leather) (1972). Рекламный плакат фильма вызвал такую реакцию, что картина оказалась культовой.

Затем Питер снялся в следующем фильме - "Тот Парень" (That Boy) (1974), где параллельно стал автором сценария и режиссером. Перед тем, как полностью посвятить себя фотографии, в середине семидесятых он снял еще четыре короткометражных фильма. Благодаря чему обрел всемирную известность в качестве гей-иконы.

Его фотографировали Роберт Мапплторп и Энди Уорхол, его образ использовал Том оф Финланд. Его обожал кинорежиссер Джон Уотерс (John Waters), легенда порно-кино Джек Ранглер (Jack Wrangler), кинорежиссер Вэйкфильд Пул (Wakefield Poole), фотограф Рик Кастро (Rick Castro), актер Роберт Ричардс (Robert W. Richards). Благодаря его чувственности и способности к творчеству, эти Люди и открыли ему путь к звездной карьере.

Гениальность Питера Берлина проходит через время, и даже сейчас, когда весь мир ходит в гимнастический зал, чтобы выглядеть более круто и мужественно, стоит всего лишь оглянуться, желая увидеть эстетику былого, и Питер вновь возвращает себе первенство. Идеал его красоты живуч, и о нем уже снят документальный фильм. И скоро Питер Берлин снова станет легендой гей-эротики.
 

sexlover

Форумчанин
Томас Манн - один из моих самых любимых писателей!!!

Пять прекрасных юношей Томаса Манна

Может возникнуть впечатление, что Герман Курцке, уделивший в своей книге особое и пристальное внимание гомоэротизму Томаса Манна и даже поставивший гомосексуальное наваждение, каким оно впервые предстало при чтении дневника, в центр своих психологических штудий, повлекся за модой. Но это не так. Биография убеждает, что без этого наваждения, не оставлявшего писателя буквально до последних дней, никогда не реализованного, не было бы и того художника, которого мы знаем. (Журнал "Знамя" 2001 г)

Жизнь великого немецкого писателя Томаса Манна, казалось, с самого начала имела все предпосылки стать вполне благополучной. Он родился в богатой семье ганзейского города Любек. Отец "последнего монарха немецкой литературы" был сенатором, а вокруг матери вращалась вся светская жизнь города. Однако судьба не позволила ему наслаждаться безмятежным существованием благополучного буржуа.

Томас Манн неоднократно сжигал свои дневники, но в тех, что сохранились и были разрешены к прочтению в конце семидесятых, что-то все равно осталось. И из этих записей человечество узнало, что проблемы писателя начались еще в юные годы, когда он влюбился в своего одноклассника - Армина Мортенса. Именно об этом голубоглазом мальчике все детство снились ему сны.

"Армин спился, вскоре после того, как возмужалость разрушила его обаяние, и он умер в Африке. Ему – мои первые стихотворения…" (16 июля 1950г.)

Затем был Вилльри Тимпе из той же школьной компании. В дневниках есть запись, свидетельствующая, что его карандаш писатель хранил до самой смерти.

Однако, строгое протестантское воспитание не могло позволить мальчику настолько возмутительных отступлений от общепринятых норм. Томас столкнулся с необходимостью если не отказаться от своих влечений, то всеми силами их подавлять. Любовь, которая настигала его в разные годы, рвалась наружу, но выход находила только в текстах. Армин навсегда остался жить в "Тонио Крегере", а Вилльри - в "Волшебной горе". Прототипом Пауля в романе "Фауст" стал новый возлюбленный Манна - художник Пауль Эренберг.

"Искал в старых записных книжках и углубился в заметки, которые я делал в связи с романом "Возлюбленные" о моих отношениях с П.Э. Страсть и меланхолическое психологизирующее чувство того отзвучавшего времени заговорили со мной доверительно и с жизненной печалью. <…> Я уже возвращался к заметкам о страсти того времени, описывая страдания Мут-эм-энет, чью беспомощную одержимость я сумел воссоздать". (6 мая 1934г.)

ЭТО БЫЛО ВСЕ-ТАКИ ЛИШЬ ОДНАЖДЫ В МОЕЙ ЖИЗНИ…

Одна из самых поздних привязанностей - Клаус Хойзер, сын директора Дюссельдорфской академии художеств, гостивший у Томаса Манна в 1928 году.

"…Это было все-таки лишь однажды в моей жизни, как, пожалуй, и должно быть. Ранние переживания с А.М. и В.Т. отступают далеко в отроческое, а то, с К.Х., хотя и было поздним счастьем, все же в нем отсутствовала юношеская интенсивность чувства – то возвышенно-ликующее и глубоко потрясенное, что определяло центральное переживание моих 25-ти лет. И это, пожалуй, по-человечески более нормально. Более того, именно эта нормальность вовлекает мою жизнь в каноническое подлиннее, чем брак и дети…". (6 мая 1934г.)

В 1935 году, в очередной раз вспоминая Клауса Хойзера, Манн запишет: "…последняя вариация любви, которая уже больше, пожалуй, не возгорится. Странно счастливый вознагражденный пятидесятилетний – и на этом все". (14 сентября 1935г.).

Ни женитьба на специалистке по Вагнеру Кате, ни рождение шестерых детей не смогли изменить истинной природы Томаса Манна. Однако, судя по всему, гомосексуальность никогда не выходила за пределы дневниковых записей. Исследователи обращались к людям, упомянутым в дневниках Манна как объекты глубоких чувств, и выяснялось, что эти Люди ничего даже не подозревали. В частности, Хойзер на все вопросы, отвечал искренним недоумением. Манн никогда и ничем не выдавал того, что творилось в его душе. Нежное ранимое тщательно пряталось под жестким панцирем респектабельного бюргера. Громадное значение Манн придавал прикосновениям, взглядам, рукопожатиям. То, что для кого-то было автоматическим действием, элементом стандартной вежливости, для Манна становилось событием, исполненным ликования.

По словам его младшего сына Голо (известного немецкого историка), гомосексуальность Томаса Манна "никогда не опускалась ниже пояса", оставаясь в пубертатных границах и слухи о контактах писателя с юношами, занимавшимися проституцией, абсурдны. "Сексуальную жизнь отца, - говорил Голо, можно было уподобить сексуальной жизни прусского генерала: по отношению к женщинам он был пуглив и сдержан и именно поэтому время от времени прибегал к услугам проституток".

Швейцарский писатель Адольф Мушг на вопрос, изменилось ли его отношение к Томасу Манну после прочтения его дневников, ответил, что: "никакого "разоблачения", никакой тягостной неловкости, раскрытие которой он не подготовил бы в своих произведениях…"

Все, что волновало Томаса Манна, действительно, нашло отражение не только в дневниках, но и в большинстве произведений писателя. Особенно отчетливо это видно в новелле "Смерть в Венеции", написанной в 1911 году.

"…На следующее утро, выходя из отеля, он еще с лестницы увидел Тадзио, который направлялся к морю совсем один и уже подходил к ограде пляжа. Желание, простая мысль воспользоваться случаем и свести веселое непринужденное знакомство с тем, кто, сам того не зная, одарил его таким возвышенным волнением, заговорить с ним, порадоваться его ответу, его взгляду напрашивалась сама собой.

Красивый мальчик шел не торопясь, догнать его ничего не стоило, и Ашебах ускорил шаги. Он настигает его на мостках с кабинками, хочет положить руку ему на плечо, дотронуться до его головы, какие-то слова, приветливая французская фраза, уже вертятся на его языке, - и тут он чувствует, что его сердце, возможно, от быстрой ходьбы, стучит как молоток, дыхание его затруднено и говорить он может разве что сдавленным дрожащим голосом; он колеблется, хочет овладеть собой, ему вдруг становится страшно, слишком долго он идет за ним, тот может заметить, обернуться и вопросительно взглянуть на него; он снова рвется вперед, замирает, ставит крест на своем намерении и, опустив голову, проходит мимо..."

Одно из ранних произведений "Смерть в Венеции", наряду с самым поздним "Доктором Фаустом", исследователи называют самой подлинной автобиографией Манна. Более того, история о стареющем писателе, тайно влюбленном в юного работника отеля, стала пророческой и едва ли не дословно описала последнюю, пятую любовь самого Томаса Манна. Ею стал кельнер цюрихского гранд-отеля "Дольдер" Францль Вестермайер. Манну было уже семьдесят пять.

"Небольшой разговор с Вестермайером, которого я давно не видел. Очень милый голос. <...> Эрика дернула меня за рукав, в то время, как я еще смотрел в его лицо, и заставила меня обеспокоиться. Пожалуй, не следовало более затягивать этот разговор, однако, мне были вполне безразличны взгляды, которые, возможно, наблюдали за сердечностью моих прощальных кивков. Он, наверняка, заметил, что нравится мне. Я сказал, между прочим, Эрике, что симпатия к красивому пуделю не особенно отличается от этого и что это не более сексуально. Во что она не совсем поверила…" (7 июля 1950 г.)

"Чувство к юноше затрагивает по-настоящему глубоко. Постоянно думаю о нем, пытаюсь подгадать встречи, которые легко могли бы стать стимулом. Его глаза слишком хороши, его голос слишком вкрадчив, и хотя мои желания не заходят слишком далеко, все же моя радость, нежность, влюбленность полны энтузиазма и дают пищу на целый день. Кстати, для меня нет ничего милей, чем когда Эрика шутит по поводу <...> разговоров с ним…" (8 июля 1950г.)

КЛОАКА БЛЕСТЯЩЕГО РАЗВРАТА

Эрика – дочь Томаса Манна – актриса, журналистка, писательница. И уж кто-то, но она-то точно понимала, что происходит с отцом. Ген гомосексуальности, по видимому, передался живой, энергичной, красивой и властной амазонке Эрике по наследству. Она дважды была замужем, и оба этих брака были фиктивными. Вторым ее мужем был известный английский поэт Уистен Хью Оден – тоже гей. Благодаря ему она получила британское гражданство – возможность сбежать из нацистской Германии. А первым - не кто иной, как легенда немецкого театра Гюстав Грюндгенс (Grundgens) – любовь всей жизни брата Эрики Клауса Манна, которого, также как и сестру, не обошла стороной отцовская наследственность.

Светловолосый девятнадцатилетний начинающий журналист Клаус и двадцатишестилетний выпускник Дюссельдорфской высшей школы сценического искусства Гюстав Грюндгенс познакомились в 1925 году. Их познакомила Эрика, которая была невестой Гюстава и играла с ним в одном театре. Клаус в тот момент был обручен с дочерью другой знаменитости, драматурга Франка Ведекинда, Памелой - лесбиянкой. Все они тогда с головой окунулись в атмосферу столичной богемы. Клаус впоследствии об их тогдашнем окружении отзывался как о “клоаке блестящего разврата”. Плодом дружбы друзей-родственников стало представление-кабаре левого толка "Ревю для четверых", с которым они ездили по стране. Спектакль был призван шокировать буржуазию, но особого успеха не имел. Постепенно, Клаус все больше уходил в писательскую и журналистскую деятельность, а Гюстав сосредоточился на актерской карьере. В тридцать втором он впервые вышел на сцену в роли Мефистофеля и этот образ стал ролью его жизни.

"Тщеславие было его незаживающей раной... Как же силен должен был быть в человеке комплекс неполноценности, если чтобы избыть его ему приходилось прибегать к таким фейерверкам обаяния... Какая тревога, какая мучительная неуверенность в себе скрывались за этой экзальтированной веселостью... Тот, кто чувствует себя любимым хотя бы одним человеком на свете, не нуждается в том, чтобы постоянно соблазнять" (Клаус Манн о Гюставе Грюндгенсе, 1942 г.).

Через восемь лет, когда власть окончательно взяли нацисты, все закончилось. Клаусу и Эрике пришлось вместе с отцом эмигрировать в Париж. Они были лишены гражданства и позднее обосновались в США. А вот Гюстав, который на тот момент был уже известным актером, предпочел остаться в Германии. Сам Геринг взял его "под свое крыло". Позже Гитлер даже присвоил ему почетное звание государственного актера. Клаус, пацифист по убеждению, крайне тяжело переживал разрыв, и через три года его чувства выплеснулись в романе "Мефистофель: история одной карьеры", где прообразом главного героя Гендрика Гефгена стал Гюстав. Все однозначно восприняли роман как памфлет на Грюндгенса. "Фюрер театральных кругов третьего рейха" - так назвал его Клаус в своем произведении.

Издательства наотрез отказались брать роман Клауса: и когда все мировые издания обвиняли Гюстава в сотрудничестве с фашистским режимом, и после окончания войны, когда актер был реабилитирован. В конце шестидесятых решением Гамбургского суда роман был запрещен к распространению в ФРГ, как оскорбляющий честь и достоинство Гюстава Грюндгенса.

Именно блокаду романа исследователи считают основной причиной того, что 21 мая 1949 года в Каннах Клаус Манн покончил с собой. Только в восьмидесятых запрет был снят, и книга стала бестселлером. Клаус так и не обзавелся семьей и всю жизнь страдал от героиновой зависимости.

Гюстав умер через четырнадцать лет, прожив последние годы в полном затворничестве. Оставив в 1963 году театр, он решил отправиться в кругосветное путешествие. 7 октября сопровождавший знаменитость в поездке молодой друг нашел короткую записку: "Я, кажется, принял слишком много снотворного. Не буди меня утром".

Вокруг семьи Томаса Манна все время ходило множество сплетен. Эрика Манн выиграла два процесса против немецких газет, утверждавших, что она имела сексуальные отношения с братом Клаусом. Другой распространенной сплетней был слух о якобы имеющихся интимных письмах Томаса Манна к Клаусу, публикации которых семья, если верить слухам, препятствовала. Голо Манн на вопрос об этих слухах ответил, что все такого рода предположения свидетельствуют о незнании действительных отношений между отцом и сыном. Таких писем быть не могло, так как между Томасом и Клаусом никогда не существовало интимных отношений. Отец "испытывал отвращение" к гомосексуальности сына, объяснений на эту тему между ними никогда не было. Как рассказал Голо, в их семье существовало два вида гомосексуализма - манновский и прингсхаймовский. Манновский, рассказывал он, робок, полон затруднений и комплексов. Прингсхаймовский, напротив, радостный и жизнеутверждающий. Клаус, по словам Голо, был связан с прингсхаймовской традицией, а отец, скорее, с манновской.
 

sexlover

Форумчанин
Пьер Паоло Пазолини (1922-1975)

"Чем больше я живу, тем меньше верю в человечество"

Пазолини

"Пазолини - один из самых оригинальных и извращенных режиссеров своего поколения. Но не обязательно понимать Пазолини, чтобы восхищаться тем, что он сделал."

Винсент Канби, Нью-Йорк Таймс

Символ гей-Ренессанса в искусстве двадцатого века, Пьер Паоло Пазолини был вызывающей, скандальной и безусловно неоднозначной личностью. Его фильмы тоже были подчинены его противоречивым убеждениям: он был ярым марксистом, атеистом и "открытым" и "непримиримым" гомосексуалом. Пазолини получил известность не только как режиссер, но и как поэт, литературный критик, эссеист, лингвист, сценарист, преподаватель, художник и прозаик. Говорят, что самыми важными личностями в его жизни были Иисус Христос, Карл Маркс и Зигмунд Фрейд.

Несмотря на многочисленные творческие удачи он оставался всю жизнь одиночкой. Правящая верхушка выражала ему плохо скрытое недоверие из-за его "левацких" убеждений, коммунисты вышвырнули из партии после "голубого" скандала, церковь считала безнравственным и кощунствующим грешником. Пазолини было предъявлено обвинение в "развращении малолетних и в непристойном поведении на публике". Состоявшийся суд оправдал Пазолини в первом пункте данного обвинения, но не снял с него обвинения в непристойном поведении.

Однако два года спустя он был оправдан и по этому пункту. К этому времени его карьера учителя была полностью разрушена, он был исключен из коммунистической партии. В это время он писал своему другу: "Мое будущее даже не черное, его просто не существует". Широко известные судебные преследования за непристойность и богохульство сломали его карьеру - за двадцать лет он тридцать три раза представал перед судом. Девять его фильмов встретили серьезные препятствия со стороны цензуры, а его самого часто обвиняли, как правило, бездоказательно, в нарушениях приличий. Каждый раз его оправдывали.

Пьер Паоло Пазолини родился в 1922 году в североитальянском городе Болонья. Его отец благородного происхождения принадлежал к фашистской партии, но Пазолини всегда был ближе к своей матери, простой крестьянке. То, что он считал себя принадлежащим к низшим классам общества, бросалось в глаза. В его фильмах действие происходит в среде пролетариата, и зачастую актерами были Люди "с улицы". То же относится и к его сексуальным партнерам: "простых ребят" он предпочитал всем остальным.

Пазолини начинал не как режиссер, а как поэт. Поэзия была его первой любовью, и до сих пор он считается одним из самых известных современных итальянских поэтов. После окончания школы он переехал в Рим, где начал писать не только стихи, но и прозу. Его первые романы "Бурная жизнь" ("Una Vita Violenta") и "Парни из жизни" ("Ragazzi di Vita") были популярны, но власти посчитали их непристойными. Книга "Бурная жизнь" даже привела его на скамью подсудимых, но до тюрьмы дело не дошло. До начала режиссерской карьеры Пазолини написал около 15 сценариев, включая "Ночи Кабирии" Федерико Феллини и "Мрачный жнец" ("The Grim Reaper") Бернардо Бертолуччи.

В 1950 году он уехал из Фриули в Рим, где и жил с матерью в полной нищете все пятидесятые. В этот период своей жизни он зарабатывал себе на хлеб тем, что снимался в эпизодических ролях в Синеситте, время от времени брал корректуру и иногда писал сам. К этому времени судьба подарила ему дружбу таких писателей, как Альберто Моравиа и Аттилио Бертолуччи (отца будущего режиссера Бернардо Бертолуччи, который с восхищением смотрел на Пазолини как на своего учителя). Пазолини жаждал не только дружбы, но и любви, поиски которой заставляли его бросаться в беспорядочные сексуальные связи.

Он писал: "Нормальный человек может примириться (ужасное слово) с воздержанием, с потерянными возможностями, но что касается меня, трудности на пути любви превратили ее в самоцель, в навязчивую идею". Рим полностью отвечал его целям. Он писал в экстазе: "Здесь я в центре жизни, которая вся - сплошные мускулы, подобно перчатке, вывернутой наизнанку, которая раскрывается, как те песни, которые я всегда ненавидел... в человеческих организмах настолько чувствительных, что стали почти механическими; ни одна из христианских добродетелей - всепрощение, человеколюбие и т. д. - здесь неизвестны, а эгоизм принимает узаконенные уродливые формы... Рим, погруженный в ад Данте, великолепен".

Как режиссер, Пазолини состоялся с постановкой неореалистической драмы "Аккаттоне", которая задала направленность и сюжетные темы всех его последующих фильмов: религия (ее внутренняя сила, продажность и безумие), марксизм и классовая борьба, мифология, чувственность и сексуальность. Кинокритик Дж. Уимп писал, что многие годы пытался понять, в чем исключительность построения фильмов Пазолини. Он утверждал, что фильмы Пазолини скорее визуальны, нежели повествовательны, они состоят из коротких, изолированных эпизодов, которые можно уподобить фотографиям, математических аксиомам или ответам на вопросы из катехизиса.

Для достижения такого эффекта Пазолини прибегал к трем основным способам: 1) использование общего плана в сочетании с отсутствием или незначительным действием; 2) статическая неподвижность камеры; и 3) участие непрофессиональных актеров. Никто, кроме Пазолини, не умел настолько эффективно использовать в съемках людей "с улицы". Режиссеры, работающие с актерами-профессионалами, склонны полагаться на показ лиц актеров крупным планом для передачи переживаний с тем, чтобы обеспечить непрерывность действия в фильме. А когда Пазолини показывает лицо молодого крестьянина, пустое, непонимающее и не выражающее никаких чувств, возникает "эффект разрыва", то есть действие в фильме буквально останавливается. Дело не в том, что актеры плохо играют, потому что они не играют вообще. Таким способом Пазолини добивался некой пассивности действия, полного фатализма. Его фильмы словно говорят: "Дело обстоят именно так и с этим ничего нельзя поделать".

В начале семидесятых годов он путешествовал по Востоку - Ирану, Йемену, Непалу, - чтобы собрать материал к своей амбициозной "Трилогии жизни", состоящей из "Декамерона" (1971), "Кентерберийских историй" (1972) и "Арабских ночей" (1973). В этих ярких, красочных и непристойных фильмах Пазолини пытался, по его словам, "противостоять как излишней политизации и утилитаризму левых партий, так и нереальности массовой культуры. Создавать фильмы, где вы можете найти естественное чувство тела, того физического начала, elan vital, которое было давно утеряно". По завершении своей "Трилогии жизни" Пазолини практически отрекся от своих фильмов, заявляя, что подобной сексуальности в реальной жизни не существует. И нет выхода из той тюрьмы, в которую заключен человек, кроме полного ухода от действительности. Последний фильм Пазолини "Salo, или 120 дней Содома" - это кошмарное, непередаваемое словами явление садомазохистского секса, фашизма и насилия.

Ранним утром 21 ноября 1975 года на пустыре в Остии, одной из трущобных окраин Рима, плотник обнаружил тело Пьера Паоло Пазолини, избитое до смерти и раздавленное собственным "Альфа-Ромео". В убийстве обвинили семнадцатилетнего юношу Джузеппе Пелози, который был задержан полицией за превышение скорости, когда он ехал на машине, принадлежащей Пазолини. Молодой человек пытался оправдаться: "Он желал вступить со мной в сексуальные отношения, а я этого не хотел".

Это был один из тех юношей, чью никчемную жизнь Пазолини описал в своих новеллах и показал в своих фильмах еще двадцать лет назад. Несмотря на сомнения в правдивости этого сценария и обоснованные подозрения в участии других людей, суд решил, что мальчишка действовал в одиночку. Загадочная смерть Пазолини послужила почвой для спекуляций о причастности к его смерти врагов в правительстве, полиции или церкви. Истина неизвестна и по сегодняшний день.
 
С

Скотобаза

Гость
Сам я к этому делу равнодушно отношусь. Вот повстречал "пару" любительских фотографий. Интернет блин. Думаю кто к этому делу не ровно дышит они понравятся.
 

Ежевичка

Форумчанин
дыж это трансы...
нда....очень знаменитые геи :lol: только их все каналы и транслируют :cool:
 
С

Скотобаза

Гость
Originally posted by Ежевичка
дыж это трансы...
нда....очень знаменитые геи :lol: только их все каналы и транслируют :cool:
Почему же это трансы. Это парень с нетрадиционной ориентацией. Первое фото не получилось может как- нибудь перезалью. А то, что он в колготках- наверное ему так нравится.
По- поводу знаменитости... Так он уже знаменит раз его фото в интернете. :)
 
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.
Сверху