Студенческий медосмотр

Rocket

Форумчанин
Военкомат :-D

– Товарищи призывники! Сегодня вместе с вами будут проходить медосмотр несколько девушек. Так что в этот раз раздеваемся только до трусов, а не догола, как обычно. Итак, прошу в раздевалку... Девушки, а вы что же стоите? Прошу... Раздеваемся до трусов. Как все. Кто разделся – на выход. Подымаемся на второй этаж. Вперед. Так, хорошо. Девушка, а Вы куда? Я же сказал, до трусов раздеваемся!!! Снимайте майку, юбку, туфли... что там у Вас ещё есть? А Вы, девушка, куда??? Вам же ясно сказано: «до трусов»!!! Какой лифчик, девушка? Что значит «положено»? Здесь мы решаем, что положено, а что нет – вон, на ребят посмотри – никаких лифчиков! Ха-ха... Закон для всех одинаков, так что давайте не будем заниматься демагогией. Я сейчас раздевалку запру – так здесь и останетесь.

Вот так я оказалась голышом – в одних трусах – среди группы восемнадцатилетних мальчишек. Впрочем, не только я. Со мной ещё две подруги по несчастью. Прикрывая грудь руками, плетусь за остальными на второй этаж. Всё-таки неприятно босиком ходить по бетонному полу. В коридоре мальчишки встречают нас настоящими овациями, но кто-то военных прикрикнул на них, и шум затихает.

– Ждите здесь. Вас будут вызывать.

Появилась медсестра, разнесла медицинские книжки по кабинетам.

– Астафьева, Куркова, Соколова – к хирургу, – донеслось из кабинета.

Мы подходим к кабинету хирурга. Подле него на стене вешалка и рядом надпись: «для трусов». Заходим в кабинет, но тут же на нас обрушивается крик:

– Вы что, слепые??? Али читать не умеете??? Сюда заходить надо голышом! Безо всяких там трусов!!! Ясно?! Немедленно выйти и войти как положено!!!

От неожиданности мы испуганно выскакиваем из кабинета, боясь даже хоть капелечку поспорить с этим.

Молниеносно, чтобы никто не успел нас разглядеть, стягиваем трусики, вешаем у двери и прыгаем в кабинет. Но тут ещё одна неожиданность: только сейчас мы замечаем, что дверь в кабинет отсутствует. Раньше мы как-то не обратили на это внимания, а вот теперь, когда так хотелось бы её закрыть, оказывается, что её нет.

– Вот теперь совсем другое дело. – говорит хирург, дяденька лет сорока. – Астафьева – давай к сестре, потом ко мне. Следом Куркова и Соколова.

В кабинете трое молодых людей в белых халатах – видимо, практиканты. Сестра измеряет вес, рост. Подхожу хирургу.

– Встать ровно. Руки по швам. Руки в стороны. Вверх. Вперед. Сделать мостик. Встать. Ко мне спиной. Ноги раздвинуть. Шире. Так. Наклониться. Руками до пола. Так. Ягодицы раздвинуть. Губки тоже. Так. Хорошо. Долго смотрит, заглядывают практиканты. Они сами раздвигают губки, ощупывают стенки влагалища. Встать, лицом ко мне, руки по швам. Практиканты по очереди тщательно ощупывают грудь, сжимают соски. Свободна.










Ой, как же я раньше не подумала... ребята-то уже в дверной проём смотрят. Они же всё видели. Как могу, прикрываюсь руками. Бегу к стенке, чтоб скрыться от их взглядов. Они же уже всё видели, какой ужас! Что ж теперь делать? Ну нет, я вам отомщу. Теперь я посмотрю, как вы здесь голые корячиться будете! Медсестра, заметив ребят, прикрикнула на них, и те несколько отошли в сторонку. Воспользовавшись моментом, мгновенно выскакиваю в коридор, чтобы поскорее натянуть... а где? Где мои трусы? Вешалка пуста. Никаких трусов нету! Ни моих, ни девчат – никаких. Заглядываю под скамейку, может, свалились. Боже, что же это я делаю? Как же я сейчас выгляжу? Они же на меня смотрят! Что мне делать? Повернуться лицом к стенке, прикрыть попу? А дальше что? Так и стоять всё время? Всё время?

– Товарищ! Товарищ, военный! Помогите! У меня трусы пропали!

– И что?

– Как что? Куда они делись?

– Откуда я знаю? Обратитесь в бюро находок.

– Я же не могу... как же это... как же я без трусов???

– До чего же Вы, девушка, меркантильная. У меня, вон, вчера кошелёк украли. И ничего, жив-здоров, как видите. А Вы из-за каких-то там трусов панику поднимаете!

Они же смотрят... Из кабинета выскакивает Алёнка. Её недоумённый взгляд. Смотрит на вешалку чуть раскрыв рот. Именно так и я, наверное, стояла, только выскочив из кабинета... Но куда же скрыться?

Мы выходим на лестничную площадку. То и дело шныряют военные в форме, внимательно разглядывая нас. Причём со временем их количество постоянно растёт. Многие уже по нескольку пробегали туда-сюда по лестнице.

– Соколова – к терапевту. – донёсся голос откуда-то из коридора.

Наташка крепко прижала к себе руки, и, прикрывая грудь и пышный лобок, набрала побольше воздуха, словно ей предстояло надолго уйти под воду... Со стороны заметны странности поведения человека в необычных ситуациях... А ведь через пять-десять минут, когда позовут меня, вероятно, я также странно буду себя вести.

Наташка нырнула в коридор и стремглав помчалась вперёд. Только тут я сообразила, что никто из нас не обратил внимания на расположение кабинетов. Выглянув с лестничной площадки, вижу подружку, потупив голову, несущуюся по коридору, провожаемую любопытными взглядами ребят. Лишь почти добежав до конца коридора, она начинает оглядываться по сторонам. Вот она уже у окна, поворачивается. Значит проскочила. Бежит обратно, теперь уже внимательно глядя по сторонам, и где-то в середине коридора сворачивает направо. По крайней мере, теперь мы с Алёнкой знаем, где кабинет терапевта находится. Уже легче.

– Астафьева – к стоматологу.

Как же они там книжки распределяют? Я-то думала нас теперь всех троих подряд вызывать будут. Ладно, в конце-концов, мне ничего не изменить, лучше об этом не думать. Сейчас надо по дороге изучить расположение кабинетов. Так, набрали воздуха – и бежать: окулист, невропатолог, служебный, стоматолог, служебный, хирург, терапевт, ёлки зелёные, мне же к стоматологу. Кругом. Назад. Вот он родимый.

– В кресло. Ноги прямо. Руки на подлокотники. Голову ровно.

Мысленно вспоминаю кабинеты... Окулист, служебный, служебный, где-то хирург был – к нему мне уже не надо. Что там ещё? Не помню. Надо на обратном пути ещё разочек посмотреть.

– Откройте рот. Так хорошо.

Сижу с открытым ртом. Сначала внимательно заглядывает в него, затем постепенно отходит от меня, окидывая взором тело. Наконец, я прикрываюсь и закрываю рот.

– Свободны, – слышу резолюцию.

Стремглав лечу на лестничную площадку. Господи, да здесь уже прямо настоящее паломничество. Куда же скрыться от этих липких взглядов. Интересно, что лучше, когда тебя голую разглядывают восемнадцатилетние мальчишки или взрослые военные? Какой странный вопрос. И то и другое хуже. А какой из этого вывод? А какой из этого выход? Ладно, когда-то же это закончится. Вот получу военный билет и забуду обо всём. Как холодно-то босиком стоять...

«Если не можешь изменить обстоятельства, измени своё отношение к ним», – вспомнилось мне. А куда деваться? Пялятся на меня, ну и пусть. А мне всё равно, ясно вам. В доказательство своих мыслей показала им язык. Даже веселее стало от своей находки. Корчу им рожицы. Смотрите, смотрите, раз уж пришли.

– Так, а это что за цирк здесь устроили?! – по лестнице спускается грузный дяденька. – А ну, марш по местам. Работать, работать!.. А вы что здесь делаете? – уже обращаясь к нам, спрашивает он. – Вам положено быть в коридоре, нечего тут ошиваться. Вперёд, вперёд! Давайте, давайте! – вталкивает нас троих в коридор к мальчишкам. – Сестра, проследите за ними, чтоб не шатались здесь мне туда-сюда!

Закрываю глаза. Так намного легче. Пускай они смотрят, зато я не вижу, как они смотрят. Вот он выход. Так можно спокойно достоять до конца осмотра.

– Куркова – к окулисту.

– Астафьева – к невропатологу.

Двери, как всегда, не закрываются.

– Встать ровно. Лицом ко мне. Глаза закрыть. Правой рукой дотронуться до кончика носа. Открыть глаза. Руки поднять. Встать на носочки. Руки в стороны. Опускаемся. Так... Сделать «ласточку».

Ну и пускай они там смотрят, а мне всё равно, всё равно.

Окулист, терапевт... Вроде, всех прошла.








– Девчата, кто осмотр закончил, забирайте книжки и поднимайтесь на третий этаж, комната 307. Там получите военные билеты. Потом можете спускаться к раздевалке. – обратилась к нам сестра.

Поднимаемся. Заглядываем в кабинет. Сидит мужичок, лет тридцати.

– Входить строго по одному!

Захожу.

– Книжку на стол. Смирно! Руки по швам. А глаза-то откройте, девушка... Так, смотрим... Астафьева Ольга Ивановна... 87 года рождения... – пристально смотрит на меня. Робко прикрываю руками грудь. – Смирно!

Одёргиваюсь. Стыдно так стоять. Вроде уже все меня видели... целая толпа... А вот так, стоять один на один, не смея даже прикрыться, даже глаза закрыть, чтобы не видеть всего этого... Берёт бланк и начинает медленно заполнять, то заглядывая в медкнижку, то поглядывая на меня, словно сверяет моё описание с оригиналом. Эти минуты кажутся вечностью. Наконец, сам встаёт из-за стола, подходит, вручает билет.

– Кругом! Шагом марш!

Всё! На сегодня всё! Конец моим мучениям! Домой, скорей домой!

У раздевалки уже толпятся ребята. Через пару минут подходит сестра, открывает. Одеваться вместе с ними? Нет уж, увольте. Подождём, пока все выйдут. Все до единого... Дёрнул черт меня сегодня короткую юбочку надеть. Перед кем покрасоваться хотела, глупая? Весна. Тёплый апрельский день. Давно так погода не радовала. Солнышко вскружило голову. Оделась совсем уж по-летнему. В мини-юбке без трусов возвращаться домой не очень-то приятно. Но я же не ожидала, что меня лишат их здесь...

Вот, последний. Можно заходить. Так, а где же, где же... Куда наши лифчики подевались? Ребята уже ушли. У этих вояк ничего не допросишься. Ладно, бог с ним, с лифчиком. Поскорее бы выбраться отсюда. А это что такое? – гляжу на свою юбку, лишённую пуговиц. Как же я теперь домой пойду? Без трусов, держа юбку руками... Была бы кофточка, можно было бы обернуться. А так... Да кто же думал, что так всё получится. Дойду, самое страшное сегодня уже позади. Главное, до дома добраться и всё будет в порядке.
 

Rocket

Форумчанин
Медосмотр осужденной на 3 года Шарлоты в американской колонии для несовшеннолетних (Реальное письмо)

Перевод от splinter,декабрь 1993 г.

3 февраля, 1991 г.

Приветик чертенок! Не могу поверить что этот ебаный суд засадил меня сюда на 3 года. Раз уж не могу быть с тобой, а тут тааааак скучно, я буду писать тебе почаще и расскажу всё об этой дыре.

Короче, чувак, это был для меня самый опущенный день в моей типа «жизни». Я только что с медосмотра... это просто АД. И это притом, что я все еще числюсь у детского врача. Я просто ...ю с этого места.

Я прибыла рано вечером после шестичасовой поездки в душном мусорском фургоне. Они даже не останавливались, чтобы я могла сходить в туалет. Просто ржали и говорили, что мне понадобится большая банка для анализа. Так что когда мы добрались, я уже готова была уссаться в любой момент.

Походу они думали, что я опасная, раз забили мне ноги и руки в браслеты и пристегнули ноги – к кольцу на полу, а руки – к твердой скамейке. Мне даже пришлось задрать платье из-за того, что кольцо, к которому пристегивали руки, торчало между ног. Естественно мне сразу начало все зудеть, из-за того, что я не могла нигде почесать. Из-за переполненного мочевого пузыря сидела на руках, но это не особо помогало.

Когда я наконец приехала, какая-то баба-надзирательница в приемной сняла браслеты с рук и ног и поменялась какими-то бумажками с водилой фургона. Пока ждала, заметила через дверь идущих по коридору в школу пацанов и девчонок. Надзиралка упомянула, что кроме спален, все остальные места школы общие и для тех и для других. Вскоре я убедилась, что в том числе и медицинские кабинеты.

Не теряя времени, надзиралка потащила меня в медпункт. Там она приказала мне стать в желтый квадратик, нарисованный на полу посреди комнаты. Там были окна, несколько столов и стульев, кушетка, обтянутая целлофаном, кладовки и три отгороженных ширмами «уголка». На половине окон, выходящих в коридор висели занавески, но выглядели они так, как будто их никто не закрывал уже годами.

Короче она сказала мне снять туфли, носки, платье и сдать ей. Туфли и носки я сняла шустро, но так волновалась, что никак не могла нащупать молнию на платье. Она не выдержала, дернула молнию вниз и стянула платье до талии. Оно упало мне в ноги, так что я осталась стоять посреди комнаты в трусиках с мультяшными рисунками и лифе. Когда я нагнулась, чтобы подать ей платье она влепила мне по сраке, сказав «хватит тормозить, шевелись быстрее». По-моему, её это прикололо, и наверняка она была б не прочь меня выпороть. Потом она приказала мне стоять смирно на этом квадратике лицом к коридору, пока не придет медсестра.

Я попросила ее не оставлять меня в нижнем белье посреди комнаты и разрешить мне подождать в «уголке», так же сказала что хочу писать. А она ответила, что они сами ей скажут, когда и где можно писать, а пока я должна стоять там, где стою. Я понадеялась, что я, во всяком случае, буду одна, и меня никто не увидит. Стояла, извивалась, сжимая ноги, но вдруг зазвенел звонок, и в коридор повалили парни и девчонки. К тому времени, когда начался следующий урок, я думаю, полшколы успело остановиться возле окна, чтоб рассмотреть, новую симпотную ученицу в детских трусиках. Нужно было надеть другие трусы в этот день.

Минут через 20 пришла медсестра и сказала мне сесть на стул за один из столиков. Пока я там сидела, она у меня спрашивала всякую лабуду, про здоровье вообще, когда начались месячные, когда были последние и т.п. Она отметила, что я все еще на учете у детского врача, но добавила, что по их правилам я должна пройти полный женский осмотр как у взрослых. Потом сунула мне двадцатистраничную психологическую анкету, чтобы я заполнила перед осмотром. Я ей говорила, что ...ец как ссать хочу. Но она заставила меня терпеть, пока я отвечала на вопросы анкеты, и сказала, что разрешит отлить в конце осмотра.

В общем, чертеночек, это было то еще зрелище, когда я сидела в трусиках и держалась за пипку.

А потом случилось страшное. Зашли три парня и две девки со своими надзиралками, чтобы сделать прививки или типа того, во всяком случае, им не пришлось раздеваться. Так что я там была единственная в нижнем белье.

Они выглядели старше меня где-то на год или около того, а когда взрослые вышли, они ко мне приебались. Один чувак разговаривал со мной из-за моих трусов так, как будто мне было десять-одиннадцать лет. Другой заметил, где я держусь рукой под столом, заподозрил, что я дрочу и пригрозил, что если за этим поймают, то накажут. Просто я уже нифига не соображала, думала только бы не обоссаться... Руку сразу же убрала, но наверняка неслабо покраснела.

Наконец вернулась врачиха, чтобы меня осмотреть. Сказала, что первая часть осмотра пройдет прямо здесь, и заставила забраться на высокую кушетку, свесив ноги. Теперь я сидела лицом прямо к той кучке подростков. Думала «ну куда уж хуже?» Оказалось, есть куда! Она распустила мне волосы и проверила их на вшей, измерила давление и послушала дыхание стетоскопом. Потом прощупала шею вокруг, заставила поднимать руки, а сама прощупывала под ними.

Остальные детки наблюдали, как идет осмотр, даже после того как надзиралка сказала им, чтобы занимались своими делами и всем таким. Парни походу тащились, как могли от моего осмотра, и девчонки хотели посмотреть, как идет мое падение. Потом покатилось: «ляг на спину, Шарлота, ступни на кушетку, колени согни...» Медсестра спереди сдвинула лифон вверх, постучала там, послушала сердце и натянула его обратно. Потом обошла стол, стала в ногах и проверила мышцы бедер и икры: я задирала каждую ногу и упиралась ею в медсестру, пока она прощупывала мышцы на ней мышцы до самого верха. В этой процедуре парням наверняка открылся хороший вид.

Сказала «Ляг ровно» и начала прощупывать и надавливать мне на живот и под трусами. Когда она закончила я собралась встать, но она меня остановила, сказав, что еще не закончили, и мне нужно сжать ступни вместе и чуть подтянуть колени к заду, так, чтобы ноги слегка раздвинулись. Я осталась в таком положении, и, пока она отошла, парни вдоволь насмотрелись. До того было стыдно, что я прикрыла лицо руками. Но я уже понимала, что ни на какую деликатность рассчитывать не придется и до тех пор, пока я нахожусь в этом месте, мне придется терпеть такие издевательства.

Медсестра вернулась с лампой на подставке и линзой. Нацелив свет мне между ног, она сдвинула трусы вниз, так чтоб были видны лобок и щелка. Потом пошевелила пальцами мои редкие волосики и посмотрела через линзу. Сказала: «чисто» и натянула трусики обратно вверх и попросила перевернуться на живот. Тут я уже увидела лоток с вазелином и термометром и поняла, что за этим последует. Как я надеялась, что это будет последнее опущение для меня сегодня.

«Теперь, Шарлота, приподнимись на коленки, а грудью останься лежать на кушетке.» Когда я приняла это позу, она стянула с меня трусы на пару см ниже задницы, взяла каплю вазелина и намазала внутри жопы. Потом вкрутила термометр в дырку и оставила меня стоять раком, измеряя мне температуру как маленькой. Пока медсестра выходила, один чувак из тех, что были в кабинете, подошел и сказал, что иногда, когда им тут попадается, такая маленькая красивенькая и пугливенькая девочка как я, они ее фотографируют и снимают на видео весь медосмотр, а потом публикуют в Интернете или вывешивают в школе в качестве наказания. Очень надеюсь, что это все гон, и он просто пудрил мне мозги.

Медсестра вернулась со шприцами в лотке. Она высунула термометр, вытерла жопу куском туалетной бумагой, натянула обратно трусы и сказала мне возвращаться обратно в нарисованый на полу квадратик.

Пока я смотрела как она колет прививки другим, пришел другой врач. Это был молодой медбрат. Судя по карточке, его звали Пол и он был практикантом. Выглядел лет на двадцать. Он принес судно, и как мне показалось, халат для меня, чтобы одела поверх нижнего белья. Облом!

Похвалил меня за то, что я была послушной вначале осмотра, и сказал, что теперь подменит медсестру, пока она занята прививками. Он дал мне одежку и сказал пройти «уголок», снять мои лифчик и трусы, а он поставит на пол судно, чтобы я сдала анализ.

Прикинь, на этой херовине не было занавески! А он еще сказал, что по правилам он должен присутствовать, когда я наполняю судно. Я прикинула, если он будет стоять передо мной, то никто другой не увидит, как я сикаю. По любому у меня не было выбора и мне не хотелось знать, что они могут сделать, если я откажусь и пошлю его. К тому же мне хотелось так сильно, что я готова была отлить прямо на сцене в аудитории перед всем классом.

Короче, чертенок, зашла я в уголок и врубилась, что мне дали 2 шмотки: старую потрепанную рубаху и типа больничные трусы, которые одевают тогда, когда собираются тебе осмотреть все, что только можно, но при этом все же оставляя интимные места прикрытыми.

В общем, я сняла лиф и напялила рубаху, которая даже не доставала до низа живота. Когда я снимала трусы, то увидела новую группу детей, т.к. Пол не закрывал обзор. Они все пялились на меня - новенькую.

Конечно, хотелось бы чтоб в этой комнате была занавеска, но никто не собирался ради меня ее сейчас вешать. Так что я стояла там голая ниже талии, держа свой лиф и трусики одной рукой, а другой пыталась прикрыться.

Затем этот ублюдочный медбрат громко, так что все слышали, спросил, готова ли я воспользоваться судном. Не дожидаясь ответа, он подошел и поставил его на пол передо мной.

Я сразу же присела над судном и начала самое долгое в своей жизни писанье. Он наблюдал за этим, но с другой стороны тем самым заслонял вид остальным. Я радовалась этому, пока не приперся электрик с помощником, чтоб поменять лампочки. И оба они тащились, глядя на то, как отливает четырнадцатилетняя малолетка.

По-любому, каждый мог слышать звук, когда струя бьет в железное судно, в том числе и мои последние прерывистые побрызгивания. Но облегчение было так приятно, что остальное мне было пофиг. Я встала. Медбрат Пол, уже приготовив кусок туалетной бумаги, подтер меня между ног и помог одеть смотровые трусы. Одежда была настолько тесной, а рубашка до смеха маленькой, что было б меньше стыда, если б я была голая, хотя хз… Трусы представляли собой маленький квадратный ласкуток, достаточный лишь для того чтоб прикрыть мне писю и, проходя между ногами, низ сраки, а остальная часть жопной щели и все остальное – открыто. В трусах были несколько тесемочек, которые завязывались на бедрах, чтобы трусы держались.

Медбрат Пол сказал, что мне незачем было одевать рубаху сейчас, т.к. нужно, чтобы я оставалась полуголой для того, чтоб сделать сфоткать осанку для медкарточки. Он повел меня в маленький фотоуголок, где, сняв рубаху, мне пришлось стоять в разных позах: руки за спиной, спереди, сбоку, с другого боку, согнувшись, сзади и т.п. Короче, маленькое представление для всего кабинета.

Потом, взвесив меня и померив рост, он сказал мне стоять перед дверью в смотровую, пока они подготовятся. Даже не знаю, с какой стороны я смотрелась позорнее: задница, торчащая из-под скомканной тряпки, или ...а, упакованная в малюсенькие трусы.

Я простояла так минут пятнадцать пока врач не пустил меня в смотровую. Он указал мне забраться на кресло, потом поднял козлы и помог поместить в них каждую ногу. Подтянул задницу к краю кресла, застегнул каждую ногу на липучку и пристегнул меня за талию ремнем к креслу. Сказал что так положено. А потом свалил и оставил меня беспомощную с расставленными ногами и полосочкой ткани между них, так чтоб в кабинете без занавесок все могли смотреть. Кстати электрики тут же передвинули лестницу на другое место, чтобы лучше меня видеть через окно.

Я чуть не уснула к тому времени, когда приперся врач, чтобы осмотреть меня по женской части. Это не был какой-нить солидный доктор. На нем был грязный халат, сам не бритый, и походил на изврата, который устроился тут только чтобы законно лапать девок. Я тебе отвечаю, на полном серьезе. Он представился как доктор Джим.

Первым делом он стянул с меня рубаху через голову, прощупал груди по кругу на предмет опухолей и т.п., потискал соски, да еще и ляпнул, что они у меня быстро твердеют от прикосновений. Я даже заподозрила, что моя догадка о его тайных пристрастиях попала в точку. Потом он стал прощупывать от живота к лобку, до самых трусиков. Пару раз промычал «ага», поставил стул и направил лампу на край кресла. Потом развязал с боков тесемочки от трусиков и пробормотал «посмотрим, что у нас здесь».

Как только он стянул трусы, вдруг зашел какой-то ученик и сказал, что врача куда-то зовут. Он просто накинул трусы обратно на меня, так что они могли запросто соскользнуть, если я шелохнусь. Оставил раскрытой дверь и этого чувака, моего ровесника, в кабинете. А я так лежала голая, прикрывая одной рукой грудь, а другой попыталась ухватить тряпку, оставшуюся последним прикрытием моей чести. Но как только коснулась ее, она еще больше съехала с лобка.

Я надеялась, что он до меня не доебется, а он медленно обошел вокруг кресла, глядя на меня, остановился между расставленных ног и залепил: «А давай представим, что сегодня рождество! Чур, я первый открываю подарки» и сразу потянулся, чтобы убрать тряпку. Я посопротивлялась, но тряпку не удержала, и она свалилась вниз. Слава богу, когда этот урод собирался ко мне прикоснуться, зашел врач и выгнал его.

Врач был не один, он сказал, что остальные – его студенты-практиканты, и что раз уж я «не возражаю», то они попрактикуются на мне проводить осмотры, как это обычно делается на учебной практике. Сказал, что он проведет часть осмотра, а они потом повторят за ним. Старый врач сел на стул, а остальные столпились за ним, наблюдали и подавали инструменты и всякую фигню. Он попросил меня приподнять зад, и как только я это сделала, он вытянул из-под меня трусы и положил их на живот.

Сначала он провел внешний осмотр. Раздвигал губы, ощупывал, открывал там все что внутри. Потом проверял клитор. Причем очень уж тщательно. Типа что-то там много трогал и комментировал. Затем каждый повторил за ним эту часть осмотра.

Когда с этим закончили, он попытался всунуть в меня очень холодный инструмент, но у него не получилось. Так что он смазал пальцами вагину внутри. Попытался засадить снова, но это фиговина была слишком большой для моей несчастной дырочки.

Он спросил, есть ли в лотке большой детский расширитель. Оказалось есть. Предупредил, что мне может быть неприятно, когда открывал его. Я реально думала у меня ...а лопнет. Радуйся, не лопнула. Он посветил там фонариком внутри, а потом вынул эту фиговину. Я сказала, что мне больно там, но каждый практикант все равно повторил эту процедуру.

Когда он отстегнул липучки и ремень, я решила, что уже все закончилось, но он заставил меня перевернуться, стать раком, расставив колени сантиметров на сорок, а грудью прижаться к столу.

Теперь срака меня была широко раскрыта, смотрела в потолок, и ...а на распашку. Он сказал, что теперь смажет вагину и анус и одновременно введет в них пальцы. Вот теперь мне было реально больно, я вся извивалась, пока он там ковырялся. Чтобы сделать анальный осмотр ему пришлось попросить медбрата Пола и одного из практикантов прижать меня к столу и раздвинуть мне зад. Само больно было, когда он запихивал какую-то хрень, расширяющую жопу, и чего-то там осматривал. В конце концов осмотр закончился и мне сказали лечь и лежать на спине. Вот тут-то я и заметила, что все это время дверь была открыта, и несколько детей и этот еблан-электрик пасли на меня все это время.

Ну наконец-то этой пытке пришел конец. Медбрат помог мне одеть эти типа «трусы» обратно, пока я там валялась. Сам завязал тесемочки и помог одеть рубаху. Я поинтересовалась, когда мне можно будет одеть мои шмотки. Чуть не при...ла, когда узнала что мне придется провести эту ночь в больнице и завтра тоже, а значит я останусь одета в это. Он объяснил, что так решил врач после ректального осмотра из-за того, что у меня сильный запор. Он прописал мне свечи и клизмы с завтрашнего дня.

Он повел меня через полный народу коридор в палату, а там передал надзирательнице. В палате было около десяти кроватей, занятых пацанами в пижамах и еще две с девчонками, одетыми так же.

Я еще подумала, как им повезло, что они по нормальному одеты полностью. Надзиралка указала мне на разваленную кровать возле двери, и сказала, что раз я новенькая и неизвестно чего от меня ждать, то она заранее предпримет какие-то меры пока я тут. Оказалось, что я буду пристегнута к кровати днем, а ночью вообще плотно привязана, и мне не разрешается ничем накрываться, чтобы я не задушилась.

Вот и сижу я тут на своей измученной жопе, скрестив ноги, пристегнута самым коротким ремнем в мире к разваленной кровати и пишу тебе письмо. Собираюсь отдохнуть, до ужина. Что они еще могут со мной сделать? Зная тебя, уверена, что, читая письмо, ты очень заведешься и захочешь тут работать. Ха!

Буду писать почаще.
Люблю, Шарлота.



Медосмотр осужденной на 3 года Шарлоты в американской колонии для несовшеннолетних (Реальное письмо)

Перевод от splinter,декабрь 1993 г.

3 февраля, 1991 г.

Приветик чертенок! Не могу поверить что этот ебаный суд засадил меня сюда на 3 года. Раз уж не могу быть с тобой, а тут тааааак скучно, я буду писать тебе почаще и расскажу всё об этой дыре.

Короче, чувак, это был для меня самый опущенный день в моей типа «жизни». Я только что с медосмотра... это просто АД. И это притом, что я все еще числюсь у детского врача. Я просто ...ю с этого места.

Я прибыла рано вечером после шестичасовой поездки в душном мусорском фургоне. Они даже не останавливались, чтобы я могла сходить в туалет. Просто ржали и говорили, что мне понадобится большая банка для анализа. Так что когда мы добрались, я уже готова была уссаться в любой момент.

Походу они думали, что я опасная, раз забили мне ноги и руки в браслеты и пристегнули ноги – к кольцу на полу, а руки – к твердой скамейке. Мне даже пришлось задрать платье из-за того, что кольцо, к которому пристегивали руки, торчало между ног. Естественно мне сразу начало все зудеть, из-за того, что я не могла нигде почесать. Из-за переполненного мочевого пузыря сидела на руках, но это не особо помогало.

Когда я наконец приехала, какая-то баба-надзирательница в приемной сняла браслеты с рук и ног и поменялась какими-то бумажками с водилой фургона. Пока ждала, заметила через дверь идущих по коридору в школу пацанов и девчонок. Надзиралка упомянула, что кроме спален, все остальные места школы общие и для тех и для других. Вскоре я убедилась, что в том числе и медицинские кабинеты.

Не теряя времени, надзиралка потащила меня в медпункт. Там она приказала мне стать в желтый квадратик, нарисованный на полу посреди комнаты. Там были окна, несколько столов и стульев, кушетка, обтянутая целлофаном, кладовки и три отгороженных ширмами «уголка». На половине окон, выходящих в коридор висели занавески, но выглядели они так, как будто их никто не закрывал уже годами.

Короче она сказала мне снять туфли, носки, платье и сдать ей. Туфли и носки я сняла шустро, но так волновалась, что никак не могла нащупать молнию на платье. Она не выдержала, дернула молнию вниз и стянула платье до талии. Оно упало мне в ноги, так что я осталась стоять посреди комнаты в трусиках с мультяшными рисунками и лифе. Когда я нагнулась, чтобы подать ей платье она влепила мне по сраке, сказав «хватит тормозить, шевелись быстрее». По-моему, её это прикололо, и наверняка она была б не прочь меня выпороть. Потом она приказала мне стоять смирно на этом квадратике лицом к коридору, пока не придет медсестра.

Я попросила ее не оставлять меня в нижнем белье посреди комнаты и разрешить мне подождать в «уголке», так же сказала что хочу писать. А она ответила, что они сами ей скажут, когда и где можно писать, а пока я должна стоять там, где стою. Я понадеялась, что я, во всяком случае, буду одна, и меня никто не увидит. Стояла, извивалась, сжимая ноги, но вдруг зазвенел звонок, и в коридор повалили парни и девчонки. К тому времени, когда начался следующий урок, я думаю, полшколы успело остановиться возле окна, чтоб рассмотреть, новую симпотную ученицу в детских трусиках. Нужно было надеть другие трусы в этот день.

Минут через 20 пришла медсестра и сказала мне сесть на стул за один из столиков. Пока я там сидела, она у меня спрашивала всякую лабуду, про здоровье вообще, когда начались месячные, когда были последние и т.п. Она отметила, что я все еще на учете у детского врача, но добавила, что по их правилам я должна пройти полный женский осмотр как у взрослых. Потом сунула мне двадцатистраничную психологическую анкету, чтобы я заполнила перед осмотром. Я ей говорила, что ...ец как ссать хочу. Но она заставила меня терпеть, пока я отвечала на вопросы анкеты, и сказала, что разрешит отлить в конце осмотра.

В общем, чертеночек, это было то еще зрелище, когда я сидела в трусиках и держалась за пипку.

А потом случилось страшное. Зашли три парня и две девки со своими надзиралками, чтобы сделать прививки или типа того, во всяком случае, им не пришлось раздеваться. Так что я там была единственная в нижнем белье.

Они выглядели старше меня где-то на год или около того, а когда взрослые вышли, они ко мне приебались. Один чувак разговаривал со мной из-за моих трусов так, как будто мне было десять-одиннадцать лет. Другой заметил, где я держусь рукой под столом, заподозрил, что я дрочу и пригрозил, что если за этим поймают, то накажут. Просто я уже нифига не соображала, думала только бы не обоссаться... Руку сразу же убрала, но наверняка неслабо покраснела.

Наконец вернулась врачиха, чтобы меня осмотреть. Сказала, что первая часть осмотра пройдет прямо здесь, и заставила забраться на высокую кушетку, свесив ноги. Теперь я сидела лицом прямо к той кучке подростков. Думала «ну куда уж хуже?» Оказалось, есть куда! Она распустила мне волосы и проверила их на вшей, измерила давление и послушала дыхание стетоскопом. Потом прощупала шею вокруг, заставила поднимать руки, а сама прощупывала под ними.

Остальные детки наблюдали, как идет осмотр, даже после того как надзиралка сказала им, чтобы занимались своими делами и всем таким. Парни походу тащились, как могли от моего осмотра, и девчонки хотели посмотреть, как идет мое падение. Потом покатилось: «ляг на спину, Шарлота, ступни на кушетку, колени согни...» Медсестра спереди сдвинула лифон вверх, постучала там, послушала сердце и натянула его обратно. Потом обошла стол, стала в ногах и проверила мышцы бедер и икры: я задирала каждую ногу и упиралась ею в медсестру, пока она прощупывала мышцы на ней мышцы до самого верха. В этой процедуре парням наверняка открылся хороший вид.

Сказала «Ляг ровно» и начала прощупывать и надавливать мне на живот и под трусами. Когда она закончила я собралась встать, но она меня остановила, сказав, что еще не закончили, и мне нужно сжать ступни вместе и чуть подтянуть колени к заду, так, чтобы ноги слегка раздвинулись. Я осталась в таком положении, и, пока она отошла, парни вдоволь насмотрелись. До того было стыдно, что я прикрыла лицо руками. Но я уже понимала, что ни на какую деликатность рассчитывать не придется и до тех пор, пока я нахожусь в этом месте, мне придется терпеть такие издевательства.

Медсестра вернулась с лампой на подставке и линзой. Нацелив свет мне между ног, она сдвинула трусы вниз, так чтоб были видны лобок и щелка. Потом пошевелила пальцами мои редкие волосики и посмотрела через линзу. Сказала: «чисто» и натянула трусики обратно вверх и попросила перевернуться на живот. Тут я уже увидела лоток с вазелином и термометром и поняла, что за этим последует. Как я надеялась, что это будет последнее опущение для меня сегодня.

«Теперь, Шарлота, приподнимись на коленки, а грудью останься лежать на кушетке.» Когда я приняла это позу, она стянула с меня трусы на пару см ниже задницы, взяла каплю вазелина и намазала внутри жопы. Потом вкрутила термометр в дырку и оставила меня стоять раком, измеряя мне температуру как маленькой. Пока медсестра выходила, один чувак из тех, что были в кабинете, подошел и сказал, что иногда, когда им тут попадается, такая маленькая красивенькая и пугливенькая девочка как я, они ее фотографируют и снимают на видео весь медосмотр, а потом публикуют в Интернете или вывешивают в школе в качестве наказания. Очень надеюсь, что это все гон, и он просто пудрил мне мозги.

Медсестра вернулась со шприцами в лотке. Она высунула термометр, вытерла жопу куском туалетной бумагой, натянула обратно трусы и сказала мне возвращаться обратно в нарисованый на полу квадратик.

Пока я смотрела как она колет прививки другим, пришел другой врач. Это был молодой медбрат. Судя по карточке, его звали Пол и он был практикантом. Выглядел лет на двадцать. Он принес судно, и как мне показалось, халат для меня, чтобы одела поверх нижнего белья. Облом!

Похвалил меня за то, что я была послушной вначале осмотра, и сказал, что теперь подменит медсестру, пока она занята прививками. Он дал мне одежку и сказал пройти «уголок», снять мои лифчик и трусы, а он поставит на пол судно, чтобы я сдала анализ.

Прикинь, на этой херовине не было занавески! А он еще сказал, что по правилам он должен присутствовать, когда я наполняю судно. Я прикинула, если он будет стоять передо мной, то никто другой не увидит, как я сикаю. По любому у меня не было выбора и мне не хотелось знать, что они могут сделать, если я откажусь и пошлю его. К тому же мне хотелось так сильно, что я готова была отлить прямо на сцене в аудитории перед всем классом.

Короче, чертенок, зашла я в уголок и врубилась, что мне дали 2 шмотки: старую потрепанную рубаху и типа больничные трусы, которые одевают тогда, когда собираются тебе осмотреть все, что только можно, но при этом все же оставляя интимные места прикрытыми.

В общем, я сняла лиф и напялила рубаху, которая даже не доставала до низа живота. Когда я снимала трусы, то увидела новую группу детей, т.к. Пол не закрывал обзор. Они все пялились на меня - новенькую.

Конечно, хотелось бы чтоб в этой комнате была занавеска, но никто не собирался ради меня ее сейчас вешать. Так что я стояла там голая ниже талии, держа свой лиф и трусики одной рукой, а другой пыталась прикрыться.

Затем этот ублюдочный медбрат громко, так что все слышали, спросил, готова ли я воспользоваться судном. Не дожидаясь ответа, он подошел и поставил его на пол передо мной.

Я сразу же присела над судном и начала самое долгое в своей жизни писанье. Он наблюдал за этим, но с другой стороны тем самым заслонял вид остальным. Я радовалась этому, пока не приперся электрик с помощником, чтоб поменять лампочки. И оба они тащились, глядя на то, как отливает четырнадцатилетняя малолетка.

По-любому, каждый мог слышать звук, когда струя бьет в железное судно, в том числе и мои последние прерывистые побрызгивания. Но облегчение было так приятно, что остальное мне было пофиг. Я встала. Медбрат Пол, уже приготовив кусок туалетной бумаги, подтер меня между ног и помог одеть смотровые трусы. Одежда была настолько тесной, а рубашка до смеха маленькой, что было б меньше стыда, если б я была голая, хотя хз… Трусы представляли собой маленький квадратный ласкуток, достаточный лишь для того чтоб прикрыть мне писю и, проходя между ногами, низ сраки, а остальная часть жопной щели и все остальное – открыто. В трусах были несколько тесемочек, которые завязывались на бедрах, чтобы трусы держались.

Медбрат Пол сказал, что мне незачем было одевать рубаху сейчас, т.к. нужно, чтобы я оставалась полуголой для того, чтоб сделать сфоткать осанку для медкарточки. Он повел меня в маленький фотоуголок, где, сняв рубаху, мне пришлось стоять в разных позах: руки за спиной, спереди, сбоку, с другого боку, согнувшись, сзади и т.п. Короче, маленькое представление для всего кабинета.

Потом, взвесив меня и померив рост, он сказал мне стоять перед дверью в смотровую, пока они подготовятся. Даже не знаю, с какой стороны я смотрелась позорнее: задница, торчащая из-под скомканной тряпки, или ...а, упакованная в малюсенькие трусы.

Я простояла так минут пятнадцать пока врач не пустил меня в смотровую. Он указал мне забраться на кресло, потом поднял козлы и помог поместить в них каждую ногу. Подтянул задницу к краю кресла, застегнул каждую ногу на липучку и пристегнул меня за талию ремнем к креслу. Сказал что так положено. А потом свалил и оставил меня беспомощную с расставленными ногами и полосочкой ткани между них, так чтоб в кабинете без занавесок все могли смотреть. Кстати электрики тут же передвинули лестницу на другое место, чтобы лучше меня видеть через окно.

Я чуть не уснула к тому времени, когда приперся врач, чтобы осмотреть меня по женской части. Это не был какой-нить солидный доктор. На нем был грязный халат, сам не бритый, и походил на изврата, который устроился тут только чтобы законно лапать девок. Я тебе отвечаю, на полном серьезе. Он представился как доктор Джим.

Первым делом он стянул с меня рубаху через голову, прощупал груди по кругу на предмет опухолей и т.п., потискал соски, да еще и ляпнул, что они у меня быстро твердеют от прикосновений. Я даже заподозрила, что моя догадка о его тайных пристрастиях попала в точку. Потом он стал прощупывать от живота к лобку, до самых трусиков. Пару раз промычал «ага», поставил стул и направил лампу на край кресла. Потом развязал с боков тесемочки от трусиков и пробормотал «посмотрим, что у нас здесь».

Как только он стянул трусы, вдруг зашел какой-то ученик и сказал, что врача куда-то зовут. Он просто накинул трусы обратно на меня, так что они могли запросто соскользнуть, если я шелохнусь. Оставил раскрытой дверь и этого чувака, моего ровесника, в кабинете. А я так лежала голая, прикрывая одной рукой грудь, а другой попыталась ухватить тряпку, оставшуюся последним прикрытием моей чести. Но как только коснулась ее, она еще больше съехала с лобка.

Я надеялась, что он до меня не доебется, а он медленно обошел вокруг кресла, глядя на меня, остановился между расставленных ног и залепил: «А давай представим, что сегодня рождество! Чур, я первый открываю подарки» и сразу потянулся, чтобы убрать тряпку. Я посопротивлялась, но тряпку не удержала, и она свалилась вниз. Слава богу, когда этот урод собирался ко мне прикоснуться, зашел врач и выгнал его.

Врач был не один, он сказал, что остальные – его студенты-практиканты, и что раз уж я «не возражаю», то они попрактикуются на мне проводить осмотры, как это обычно делается на учебной практике. Сказал, что он проведет часть осмотра, а они потом повторят за ним. Старый врач сел на стул, а остальные столпились за ним, наблюдали и подавали инструменты и всякую фигню. Он попросил меня приподнять зад, и как только я это сделала, он вытянул из-под меня трусы и положил их на живот.

Сначала он провел внешний осмотр. Раздвигал губы, ощупывал, открывал там все что внутри. Потом проверял клитор. Причем очень уж тщательно. Типа что-то там много трогал и комментировал. Затем каждый повторил за ним эту часть осмотра.

Когда с этим закончили, он попытался всунуть в меня очень холодный инструмент, но у него не получилось. Так что он смазал пальцами вагину внутри. Попытался засадить снова, но это фиговина была слишком большой для моей несчастной дырочки.

Он спросил, есть ли в лотке большой детский расширитель. Оказалось есть. Предупредил, что мне может быть неприятно, когда открывал его. Я реально думала у меня ...а лопнет. Радуйся, не лопнула. Он посветил там фонариком внутри, а потом вынул эту фиговину. Я сказала, что мне больно там, но каждый практикант все равно повторил эту процедуру.

Когда он отстегнул липучки и ремень, я решила, что уже все закончилось, но он заставил меня перевернуться, стать раком, расставив колени сантиметров на сорок, а грудью прижаться к столу.

Теперь срака меня была широко раскрыта, смотрела в потолок, и ...а на распашку. Он сказал, что теперь смажет вагину и анус и одновременно введет в них пальцы. Вот теперь мне было реально больно, я вся извивалась, пока он там ковырялся. Чтобы сделать анальный осмотр ему пришлось попросить медбрата Пола и одного из практикантов прижать меня к столу и раздвинуть мне зад. Само больно было, когда он запихивал какую-то хрень, расширяющую жопу, и чего-то там осматривал. В конце концов осмотр закончился и мне сказали лечь и лежать на спине. Вот тут-то я и заметила, что все это время дверь была открыта, и несколько детей и этот еблан-электрик пасли на меня все это время.

Ну наконец-то этой пытке пришел конец. Медбрат помог мне одеть эти типа «трусы» обратно, пока я там валялась. Сам завязал тесемочки и помог одеть рубаху. Я поинтересовалась, когда мне можно будет одеть мои шмотки. Чуть не при...ла, когда узнала что мне придется провести эту ночь в больнице и завтра тоже, а значит я останусь одета в это. Он объяснил, что так решил врач после ректального осмотра из-за того, что у меня сильный запор. Он прописал мне свечи и клизмы с завтрашнего дня.

Он повел меня через полный народу коридор в палату, а там передал надзирательнице. В палате было около десяти кроватей, занятых пацанами в пижамах и еще две с девчонками, одетыми так же.

Я еще подумала, как им повезло, что они по нормальному одеты полностью. Надзиралка указала мне на разваленную кровать возле двери, и сказала, что раз я новенькая и неизвестно чего от меня ждать, то она заранее предпримет какие-то меры пока я тут. Оказалось, что я буду пристегнута к кровати днем, а ночью вообще плотно привязана, и мне не разрешается ничем накрываться, чтобы я не задушилась.

Вот и сижу я тут на своей измученной жопе, скрестив ноги, пристегнута самым коротким ремнем в мире к разваленной кровати и пишу тебе письмо. Собираюсь отдохнуть, до ужина. Что они еще могут со мной сделать? Зная тебя, уверена, что, читая письмо, ты очень заведешься и захочешь тут работать. Ха!

Буду писать почаще.
Люблю, Шарлота.
 
С

Самая

Гость
Медосмотр осужденной на 3 года Шарлоты в американской колонии для несовшеннолетних (Реальное письмо)

Перевод от splinter,декабрь 1993 г.

3 февраля, 1991 г.[/b]
Не дочитала даже.) Ещё раз спасибо.))
 

Alex_07

Форумчанин
3 февраля, 1991 г.

один чувак из тех, что были в кабинете, подошел и сказал, что иногда, когда им тут попадается, такая маленькая красивенькая и пугливенькая девочка как я, они ее фотографируют и снимают на видео весь медосмотр, а потом публикуют в Интернете или вывешивают в школе в качестве наказания. Очень надеюсь, что это все гон, и он просто пудрил мне мозги.[/b]
очень интересно, как это в 91-м году? виндус 3.11, сканер, интернет? сомневаюсь
 
С

Самая

Гость
Алекс, да что ты придираешься, блин.) Главное же не достоверность, а воздействие.))
 
С

Самая

Гость
Ну а у меня вот без этого твоего ЧУТЬ.) И не единожды.)) Последний рассказ тоже ничего, но первый действительно больше цепляет, согласна.
 

Alex_07

Форумчанин
Ну а у меня вот без этого твоего ЧУТЬ.) И не единожды.)) Последний рассказ тоже ничего, но первый действительно больше цепляет, согласна.[/b]
я пока держусь, но уже на грани рыва.. не факт, что дотерплю, аххахах)
 
Сверху