A
Armylover
Гость
Однако с утра 27 мая Николай Алексеев "раскололся". На пресс-конференции в "Swisshotel - Красные Холмы" он призвал защитников прав сексуальных меньшинств из России и других стран (которых было немало) в 14:30 возложить цветы к могиле Неизвестного солдата. Расчет был простой - неужто мэр Москвы сможет запретить иностранным туристам отдать дань уважения погибшим в Великой отечественной войне? Далее планировалось дойти до памятника Юрию Долгорукому, где и устроить небольшой пикет.
Оборона могилы
Проезжая мимо памятника в 14:00, мы увидели обещанные властями "для подавления готовящегося в столице несанкционированного шествия сексуальных меньшинств" наряды милиции - в полном великолепии . Кроме них у Долгорукого находилась ПТС РТР и автобус почему-то с радужной окантовкой на кузове. Тут мы и решили запарковаться, чтобы начать съемку. Как выяснилось впоследствии, это было на редкость прозорливое решение.
В 14:10 у входа в Александровский сад обнаружился кордон ОМОНовцев, которые перегородили подход к могиле Неизвестного солдата. Любопытствующим гражданам один из них с улыбкой ответил:
- Пидоры тут шествие наметили. Подавлять будем!
- А! - кровожадно хмыкнул спросивший гражданин, который вел под ручку даму, - ну давайте, подавите побольше!
На пустынной площади зевали несколько молодых людей с короткими прическами. Их снимали многочисленные журналисты. В 14:25, будто с санкции мэра Москвы, накрапывающий дождь усилился. Я встала под козырек у стены торгового комплекса Манеж. Рядом со мной разыгрывалась нешуточная семейная драма.
- Дождь ей в лицо хлещет, промокли все, а она - парад, парад! - Возмущался плотный гражданин поведением супруги, которая стояла рядом с двумя детьми, - Что ты п... что ли не видела?
Супруга робко высовывалась из-под козырька и заглядывала на пустынную площадь. Видимо предвкушение зрелища, которое обещал ей все тот же словоохотливый ОМОНовец из кордона, не давало ей послушаться мужа и уйти, наконец, в метро.
Однако супруга была вознаграждена. Неожиданно журналисты бросились ко входу в Александровский сад. Возникла давка, защелкали фотокамеры. Я встала на парапет ограждения, откуда все было великолепно видно.
А зрелище, действительно, открывалось красочное. Окруженный журналистами и милиционерами у входа в сад находился некто, кажется, рискнувший достать официальный радужный флажок гей-движения. Из-за загородивших его камер и людей самого смелого видно не было. Вокруг него бушевали толпы. Откуда-то уже подтянулось внушительное количество молодых бритых людей, явились румяные хлопцы в папахах и казачьих нарядах, пришли люди в черных кожаных куртках с крестами, как выяснилось, из Союза православных хоругвеносцев. Все они стройно скандировали "Ма-сква не Содом!". Рядом носились наши и иностранные журналисты, которые все это снимали. Иногда в толпе проглядывал вдруг радужный предмет или цветок, после чего на это место тут же наскакивали все присутствовавшие. Кого-то националисты с улюлюканьем погнали в сторону Васильевского спуска.
Рядом со мной близоруко щурился и записывал что-то в блокнотик иностранец. Вдруг он заметался и принялся спрашивать по-английски: "Кто-нибудь может перевести? Что они кричат?". "Россия красная, а не голубая", - перевела я ему слова наблюдающего рядом с нами язвительного старичка в толстых очках.
К этому моменту концентрация ОМОНовцев, вылезавших из автобусов, достигла угрожающей густоты, и они принялись оттеснять возбужденную толпу от Александровского сада. Сопротивляющихся они тащили в автобус. Алексеева повязали! - пронеслась новость среди журналистов. Толпа сконцентрировалась за кордоном у памятника Жукову.
В это время по пустынной площади, на которой лежало несколько помятых цветков, изумленно озираясь, прошла группа скандинавского вида мужчин с гвоздиками. Они осторожно положили цветы у ограды закрытого Александровского сада. Мимо них строем пробежали человек десять ОМОНовцев. "Там на Петровке собираются!" - прокричал один из них в рацию. Иностранцы, возложившие цветы, начали переговариваться. У них был немного обалдевший вид людей, которые приехали на приличную закрытую вечеринку и неожиданно совершили гражданский подвиг.
Финальное противостояние
Еще некоторое время мы поснимали позирующих казаков и священников, после чего решено было направиться к памятнику Долгорукому за продолжением действия.
Тверская улица ничем не выдавала проходящего по ней гей-парада. Журналисты и активисты с Манежной площади к памятнику двигались предусмотрительно рассредоточившись. Только однажды мимо меня в переход пробежала группа подростков в высоких ботинках. Выглядели они скорее как стая.
Долгоруковский ОМОНовский кордон к этому времени значительно разросся и пытался не пускать никого даже близко к памятнику. Впрочем, это не помешало депутату от ЛДПР Николаю Курьяновичу картинно расположиться прямо под дланью основателя Москвы и пояснять окружившим его журналистам, почему возмутительное шествие в столице проводить нельзя.
К памятнику начали робко просачиваться однополые пары, причем судя по языкам, на которых они переговаривались, русских среди них не было. Они топтались у постамента и глядели на происходящее. Впрочем, если не считать общей ухоженности, отличить их от обычных прохожих было невозможно.
Видимо, большинство с Манежной площади уже подтянулось, потому что опять послышались знакомые возгласы про Содом. Кто-то из сторонников проведения парада решил возмутиться - и вот уже наглую девушку (выяснилось, что это активистка движения лесбиянок Евгения Дебрянская) поволокли в автобус. За ней мгновенно устремилась ветреная аудитория Курьяновича.
Кажется, это было последней каплей. ОМОНовцы вдруг начали вытеснять всех от центра к краям площади. Однако в воздухе чувствовалось, что сейчас бой идет за последний форпост. Постоянно завязывались потасовки. С воем подъехал дополнительный автобус для размещения задержанных (уже после митинга некий "источник из органов милиции" сообщил журналистам, что задержали не менее 100 сторонников и противников гей-парада, в том числе депутата Бундестага).
Нам удалось нырнуть в нашу машину у края площади, из которой мы наблюдали, как яро отстаивают журналисты свое право фотографировать ОМОНовцев. Из перехода рядом с нами повалил дым и стали выбегать знакомые ухоженные парочки. Как выяснилось, внутри кто-то из националистов бросил горящую шашку.
Через некоторое время все улеглось. Милиционеры взяли Долгорукого в каре, а на площадь потихоньку начали возвращаться изгнанные в переулки люди. По слухам, в переулках во время оттеснения озлобившиеся националисты многих избили.
Я подошла к группке мужчин, которые утешали седого взлохмаченного полного соратника в очках. Тот жалобно моргал и жаловался по-английски, что его очень больно пихали скинхеды. "Они узнали меня! Они видели нас на предыдущих мероприятиях и вычисляли из толпы". Все они очень возмущались, что у памятника нет никого из организаторов гей-фестиваля и их, кажется, оставили на заклание. Они просто не знали, что в этот момент организаторы фестиваля изо всех сил привлекают внимание мировых СМИ к ущемлению прав геев и лесбиянок в ОМОНовских автобусах. Кстати, впоследствии появилась информация, что в ОМОНовские автобусы гей-активистов сажали вперемешку со скинхедами...
Последовала еще одна очистка площади. В этот момент как раз к нашей машине, где мы опять укрывались, подъехало такси. Из него вышло двое молодых людей, один из которых был с красными волосами, а другой - с серебряными, такой же помадой были покрашены у него губы. Оба были очень нарядно одеты и возбужденно озирались по сторонам в поисках товарищей. Осознав, куда попали, они лихорадочно принялись ловить машину, однако не успели. К ним тут же подошел ОМОНовец в каске, заломил им руки и повел под радостные крики не до конца оттесненных старушек с иконками.
Это был финал. Больше не площади никого из сторонников гей-парада не появлялось. Позже выяснилось, что слегка побитым в переулках защитникам прав геев и лесбиянок еще повезло. Большая часть сбитых с толку таинственностью господина Алексеева скинхедов безнадежно ждала их у Чистых прудов.
А когда мы ехали в редакцию, вышло солнце, и над Москвой торжественно появилась неподконтрольная мэру Москвы радуга.
Оборона могилы
Проезжая мимо памятника в 14:00, мы увидели обещанные властями "для подавления готовящегося в столице несанкционированного шествия сексуальных меньшинств" наряды милиции - в полном великолепии . Кроме них у Долгорукого находилась ПТС РТР и автобус почему-то с радужной окантовкой на кузове. Тут мы и решили запарковаться, чтобы начать съемку. Как выяснилось впоследствии, это было на редкость прозорливое решение.
В 14:10 у входа в Александровский сад обнаружился кордон ОМОНовцев, которые перегородили подход к могиле Неизвестного солдата. Любопытствующим гражданам один из них с улыбкой ответил:
- Пидоры тут шествие наметили. Подавлять будем!
- А! - кровожадно хмыкнул спросивший гражданин, который вел под ручку даму, - ну давайте, подавите побольше!
На пустынной площади зевали несколько молодых людей с короткими прическами. Их снимали многочисленные журналисты. В 14:25, будто с санкции мэра Москвы, накрапывающий дождь усилился. Я встала под козырек у стены торгового комплекса Манеж. Рядом со мной разыгрывалась нешуточная семейная драма.
- Дождь ей в лицо хлещет, промокли все, а она - парад, парад! - Возмущался плотный гражданин поведением супруги, которая стояла рядом с двумя детьми, - Что ты п... что ли не видела?
Супруга робко высовывалась из-под козырька и заглядывала на пустынную площадь. Видимо предвкушение зрелища, которое обещал ей все тот же словоохотливый ОМОНовец из кордона, не давало ей послушаться мужа и уйти, наконец, в метро.
Однако супруга была вознаграждена. Неожиданно журналисты бросились ко входу в Александровский сад. Возникла давка, защелкали фотокамеры. Я встала на парапет ограждения, откуда все было великолепно видно.
А зрелище, действительно, открывалось красочное. Окруженный журналистами и милиционерами у входа в сад находился некто, кажется, рискнувший достать официальный радужный флажок гей-движения. Из-за загородивших его камер и людей самого смелого видно не было. Вокруг него бушевали толпы. Откуда-то уже подтянулось внушительное количество молодых бритых людей, явились румяные хлопцы в папахах и казачьих нарядах, пришли люди в черных кожаных куртках с крестами, как выяснилось, из Союза православных хоругвеносцев. Все они стройно скандировали "Ма-сква не Содом!". Рядом носились наши и иностранные журналисты, которые все это снимали. Иногда в толпе проглядывал вдруг радужный предмет или цветок, после чего на это место тут же наскакивали все присутствовавшие. Кого-то националисты с улюлюканьем погнали в сторону Васильевского спуска.
Рядом со мной близоруко щурился и записывал что-то в блокнотик иностранец. Вдруг он заметался и принялся спрашивать по-английски: "Кто-нибудь может перевести? Что они кричат?". "Россия красная, а не голубая", - перевела я ему слова наблюдающего рядом с нами язвительного старичка в толстых очках.
К этому моменту концентрация ОМОНовцев, вылезавших из автобусов, достигла угрожающей густоты, и они принялись оттеснять возбужденную толпу от Александровского сада. Сопротивляющихся они тащили в автобус. Алексеева повязали! - пронеслась новость среди журналистов. Толпа сконцентрировалась за кордоном у памятника Жукову.
В это время по пустынной площади, на которой лежало несколько помятых цветков, изумленно озираясь, прошла группа скандинавского вида мужчин с гвоздиками. Они осторожно положили цветы у ограды закрытого Александровского сада. Мимо них строем пробежали человек десять ОМОНовцев. "Там на Петровке собираются!" - прокричал один из них в рацию. Иностранцы, возложившие цветы, начали переговариваться. У них был немного обалдевший вид людей, которые приехали на приличную закрытую вечеринку и неожиданно совершили гражданский подвиг.
Финальное противостояние
Еще некоторое время мы поснимали позирующих казаков и священников, после чего решено было направиться к памятнику Долгорукому за продолжением действия.
Тверская улица ничем не выдавала проходящего по ней гей-парада. Журналисты и активисты с Манежной площади к памятнику двигались предусмотрительно рассредоточившись. Только однажды мимо меня в переход пробежала группа подростков в высоких ботинках. Выглядели они скорее как стая.
Долгоруковский ОМОНовский кордон к этому времени значительно разросся и пытался не пускать никого даже близко к памятнику. Впрочем, это не помешало депутату от ЛДПР Николаю Курьяновичу картинно расположиться прямо под дланью основателя Москвы и пояснять окружившим его журналистам, почему возмутительное шествие в столице проводить нельзя.
К памятнику начали робко просачиваться однополые пары, причем судя по языкам, на которых они переговаривались, русских среди них не было. Они топтались у постамента и глядели на происходящее. Впрочем, если не считать общей ухоженности, отличить их от обычных прохожих было невозможно.
Видимо, большинство с Манежной площади уже подтянулось, потому что опять послышались знакомые возгласы про Содом. Кто-то из сторонников проведения парада решил возмутиться - и вот уже наглую девушку (выяснилось, что это активистка движения лесбиянок Евгения Дебрянская) поволокли в автобус. За ней мгновенно устремилась ветреная аудитория Курьяновича.
Кажется, это было последней каплей. ОМОНовцы вдруг начали вытеснять всех от центра к краям площади. Однако в воздухе чувствовалось, что сейчас бой идет за последний форпост. Постоянно завязывались потасовки. С воем подъехал дополнительный автобус для размещения задержанных (уже после митинга некий "источник из органов милиции" сообщил журналистам, что задержали не менее 100 сторонников и противников гей-парада, в том числе депутата Бундестага).
Нам удалось нырнуть в нашу машину у края площади, из которой мы наблюдали, как яро отстаивают журналисты свое право фотографировать ОМОНовцев. Из перехода рядом с нами повалил дым и стали выбегать знакомые ухоженные парочки. Как выяснилось, внутри кто-то из националистов бросил горящую шашку.
Через некоторое время все улеглось. Милиционеры взяли Долгорукого в каре, а на площадь потихоньку начали возвращаться изгнанные в переулки люди. По слухам, в переулках во время оттеснения озлобившиеся националисты многих избили.
Я подошла к группке мужчин, которые утешали седого взлохмаченного полного соратника в очках. Тот жалобно моргал и жаловался по-английски, что его очень больно пихали скинхеды. "Они узнали меня! Они видели нас на предыдущих мероприятиях и вычисляли из толпы". Все они очень возмущались, что у памятника нет никого из организаторов гей-фестиваля и их, кажется, оставили на заклание. Они просто не знали, что в этот момент организаторы фестиваля изо всех сил привлекают внимание мировых СМИ к ущемлению прав геев и лесбиянок в ОМОНовских автобусах. Кстати, впоследствии появилась информация, что в ОМОНовские автобусы гей-активистов сажали вперемешку со скинхедами...
Последовала еще одна очистка площади. В этот момент как раз к нашей машине, где мы опять укрывались, подъехало такси. Из него вышло двое молодых людей, один из которых был с красными волосами, а другой - с серебряными, такой же помадой были покрашены у него губы. Оба были очень нарядно одеты и возбужденно озирались по сторонам в поисках товарищей. Осознав, куда попали, они лихорадочно принялись ловить машину, однако не успели. К ним тут же подошел ОМОНовец в каске, заломил им руки и повел под радостные крики не до конца оттесненных старушек с иконками.
Это был финал. Больше не площади никого из сторонников гей-парада не появлялось. Позже выяснилось, что слегка побитым в переулках защитникам прав геев и лесбиянок еще повезло. Большая часть сбитых с толку таинственностью господина Алексеева скинхедов безнадежно ждала их у Чистых прудов.
А когда мы ехали в редакцию, вышло солнце, и над Москвой торжественно появилась неподконтрольная мэру Москвы радуга.
