____________________________________
Valter Story
СЕКРЕТНАЯ КАРТА
Эта история произошла на одном из закрытых объектов оборонного ведомства достаточно давно, но она могла бы произойти в любом месте, в любое время.
Представим наших героев. Юра – начальник одного из штабных отделений, 23-летний старлей, молодой парень, привлекающий внимание женщин уже тем, что холост. Юра имел только одну слабость – любил женщин, причем всех, что мешало ему сделать окончательный и бесповоротный выбор. Не жалуясь на внешние данные и имея однокомнатный "пентхаус", Юра постоянно пополнял свою коллекцию самок, прошедших через его сексодром. Но одну женщину Юрок даже и не мечтал получить на десерт, хотя прапорщик Нефедова была ему непосредственно подчинена, а её стол располагался прямо напротив его. Не сказать, чтобы она была такой уж красавицей: 34-летняя крашенная блондинка с короткой стрижкой, в теле, с приятным русским лицом, большими серыми глазами, маленьким носиком и пухлыми губками. Мужики так и увивались за ней, но все впустую. И дело не в том, что она была замужем, в этом маленьком мирке все знали, что Ольга Александровна плохо живет с мужем. Просто она откровенно презирала весь мужской род. Все попытки Юрки подкатить к подчиненной были жестко пресечены. Нефедова требовала обращаться к ней или официально по воинскому званию, или по имени-отчеству. Глядя на эту широкобедрую самку с крупными дойками и без малейших признаков целлюлита, Юрка первое время облизывался, а потом сработал принцип: "Всех баб не переебешь", и он перестал думать о ней.
И вот в один прекрасный жаркий день Юрка решил навести порядок с "секреткой". Разбирая чемодан и проверяя формуляры, он вдруг поймал себя на мысли, что в упор не видит несколько секретных листов крупномасштабной карты местности, которые надлежало поставить на инвентарный учет или отдать на уничтожение. Уходя в отпуск, Ольга, получавшая сами карты, должна была все сделать. Куда делись эти проклятые листы, он не знал и не мог знать, поскольку как только Юра вышел на службу, на следующий же день в отпуск ушла его подчиненная. Организовав разведку, Юрка узнал, что когда бойцы производили косметический ремонт, Ольга дала им какие-то старые несекретные карты. Ему сразу стало ясно, что Нефедова просто перепутала стопки. Раскинув мозгами, Юрка решил, что у него появился отличный шанс воспользоваться моментом и трахнуть эту недотрогу.
Выйти из этой неприятной ситуации было возможно только фиктивно уничтожив карты, но сделать это без ведома начальника "восьмерки", Кости Мишукова, было нельзя. Последний был лучшим другом Юрки, и тот не без основания рассчитывал на его помощь. Принципиальный и педантичный Костик поначалу разорался, но, вовремя сообразив, что скандал и утеря секретных документов ударят и по нему самому, сдался.
Когда Нефедова появилась на службе с ялтинским загаром и с не сходящим с её лица надменным выражением, Юра не стал тянуть кота за хвост и сразу же изложил той проблему, на что Ольга Александровна отреагировала весьма спокойно. А когда он намекнул, что знает, как выйти из этой ситуации, Ольга спокойно заявила в том смысле, что, мол, тебе и карты в руки. Тогда Юрка начальственным голосом потребовал:
– Товарищ прапорщик, представьте мне к исходу дня рапорт по наличию секретной литературы.
– Ты что, мальчик, решил со мной поиграть в кошки-мышки? – с усмешкой отреагировала Нефедова.
– Во-первых, я тебе не мальчик, а во-вторых, завтра я сам официально проверю секретку и посмотрю, как ты завертишься, – он впервые перешел с Ольгой на "ты" и почувствовал, что в нем закипает раздражение.
– Чего ты хочешь?
– Догадайся с первого раза.
– Пойдешь и заложишь меня?
– А ты думала, что возьму все на себя? С какой такой радости?
– Сколько ты хочешь, чтобы замять дело со своим дружком-восьмерочником?
– Не сколько, а чего, точнее, кого! Тебя и по полной программе!
Нефедова покраснела, как показалась, до корней волос и выпалив:
– Ах ты, мерзавец, мразь, слизняк… – как ошпаренная кошка выскочила из кабинета, а Юрку посетила мысль, что эту наглую самку нужно как следует проучить. Выхода у Нефедовой не было. За утерю секретных документов она подлежала увольнению, что для женщины было равносильно катастрофе. Ольга была не дура, и все сама прекрасно понимала, поэтому она быстро взяла себя в руки и уже спокойной вернулась к начальнику:
– Я согласна.
– Вы о чем?
– Не ломай комедию, ты получишь то, что хочешь.
– Вы предлагаете мне воспользоваться своим роскошным телом, я правильно понял?
Еще раз заалевшая Нефедова прошипела сквозь зубы:
– Ты ведь этого хотел? Да!
– Не совсем!
У Нефедовой вытянулось лицо.
– Тогда чего ты хочешь, говори, я не люблю глупых загадок.
– Нет, трахнуть тебя (Ольга скривилась) я не отказываюсь (она фыркнула), но это только плата за мои старания, чтобы на тебя не завели уголовное дело и не вышибли со службы. Но ты заслуживаешь еще и наказания!
– Лишишь меня тринадцатой?
– Ну, уж нет, я придумал кое-что получше. Порка – вот наказание, которого ты заслуживаешь!
Ольга не сразу вникла в смысл его слов (как все-таки медленно иногда соображают самки). Наблюдая, как расширяются и без того огромные глаза Нефедовой, как её лицо вновь покрывается румянцем, как она судорожно глотает ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу, Юрка торжествовал.
– Ты что, белены объелся?! Да я тебя в порошок сотру, плевала я на тебя и твои карты, недоносок, – Нефедова вновь выскочила из кабинета.
Пока Ольга не вернулась в кабинет, Юрка пережил несколько неприятных минут. Нет, он не боялся, что Нефедова пойдет к командиру! Этот пингвин и сам был не прочь трахнуть Нефедову, к тому же командиру надо было уламывать Костика, который мог и не обломаться! Если бы карты вдруг где-нибудь вспыли, ему бы крепко не поздоровилось, к тому же у Мишукова, что не было секретом, имелась очень мохнатая лапа. Пожаловаться мужу? И что он сделает? Придет бить Юрке морду? Глупо!
Наконец Ольга вернулась и попыталась изобразить какую-то деятельность. Время тянулось очень медленно и, наконец, Ольга не выдержала:
– Как это Вы додумались до такой низости – бить женщину, которая, к тому же много старше Вас?
Поскольку Юрка молчал и улыбался, она продолжила.
– Я не могу согласиться, ты прекрасно это знаешь, поэтому предлагаю компромисс, я пересплю с тобой, и все, иначе я сама решу вопрос, и ты не получишь ничего.
– Ты не сможешь этого сделать и прекрасно об этом знаешь!
– Неужели ты способен лишить меня куска хлеба, ведь эта история получит огласку.
– Тебе никто сочувствовать не станет, это во-первых, а во-вторых, меня никто не осудит. Я не обязан покрывать халатность своих подчиненных. И потом я не собираюсь тебя бить. Я хочу тебя выпороть, а это – разные вещи. Так что никакого компромисса не будет! Или порка, или… сама знаешь.
– Хорошо, но тогда только порка! И мне нужны гарантии.
– Условия здесь ставлю я. Повторюсь. Уважаемая Ольга Александровна, бить Вас никто не собирается, речь идет о порке. Признаюсь, я с удовольствием пройдусь, как следует, ремнем по Вашим округлостям. И если Вы не согласитесь на мои условия, я поступлю в соответствии со своими должностными обязанностями. Вы прекрасно понимаете, что я сделаю для Вас, а за все надо платить. За удовольствие выпороть Вас и обладать Вашим телом я буду расплачиваться с Мишуковым, а как – мое дело. Что касается гарантий, то я перепишу карты в свой формуляр, а после порки и доставленного мне удовольствия отдам его Вам.
– Как все это подло!
– А я и не ряжусь в одежды моралиста. Кстати, ты сама загнала себя в угол. Что же не пошла к толстяку? Уж он-то точно не стал бы тебя пороть! А тебе порка пойдет только на пользу! Если бы не твое отношение к людям, у тебя был бы шанс выкрутиться, а так… Впрочем, может, есть другие предложения?
Ольга слушала все молча, склонив голову и плотно стиснув губы. Затем, ни слова не говоря, подошла к старому дивану, который Юрка надыбал где-то и оборудовал уголок отдыха, спрятав его за шкафом. Склонив голову, Ольга начала расстегивать юбку, намереваясь снять ее совсем. Был уже конец рабочего времени, и хотя попасть в помещения, занимаемые отделом, можно было, только предварительно позвонив снизу, Юрка остановил Нефедову. Та уже успела снять юбку и продемонстрировать своему начальнику черные шелковые трусы. Как и многие женщины в теле, Ольга имела тщательно скрываемые комплексы относительно своей фигуры и всегда носила трусы, полностью закрывающие ягодицы.
– Ольга Александровна, постойте, порка прямо сейчас не входит в мои планы, нас могут услышать, да и ремня у меня нет. По такому случаю объявим субботу рабочим днем, думаю, до обеда мы управимся! Сначала проведем образцово-показательную порку, а потом… потом у тебя будет возможность отблагодарить меня, доставив мне удовольствие обладать тобою.
Хорошее настроение Юрке не испортила даже гримаса брезгливости на лице подчиненной.
На другой день, в пятницу, Нефедова вновь стала сама собой, надменной и холодной особой, так что у Юрки возникла, было, мысль, а не передумала ли Ольга?
Сомнения развеялись, когда в конце рабочего дня Нефедова положила перед ним заполненный формуляр. Юрка расписался, и, бережно сложив бумагу, закрыл ее в своем сейфе. Нефедова скривилась и спросила:
– Во сколько завтра подъехать?
Юрка не хотел, чтобы Ольга ехала с дежурной сменой во избежание лишних пересудов, и велел ей прибыть к 10 утра, чтобы она добиралась рейсовым автобусом.
Сам Юрка на следующий день приехал с боевым расчетом и уже в 9 был в отделении. В начале 11-го зацокали каблуки Ольги. Неожиданно для Юрки Ольга приехала в военной форме. Подойдя к зеркалу и поправив прическу, Ольга спросила:
– Может, приступим?!
В этот момент Юрка проявил нерешительность. Перед ним стояла красивая женщина, которой предстояло сейчас спустить штанишки, для того, чтобы ее выпороли и оттрахали, а она стояла совершенно спокойная, без малейших признаков волнения. Юрка вскочил и направился к двери, но Ольга остановила его:
– Я закрыла входную дверь, так что будь смелее.
Почувствовав иронию в тоне женщины, Юрка успокоился, холодно напомнил Нефедовой про ее провинность и велел готовиться. А сам начал расстегивать поясной ремень. Нефедова жестом попросила дать его ей и только покачала головой:
– Юра, я привезла кое-что получше.
С этими словами она достала плеть, сделанную из наплечного ремня портупеи, закрепленную на деревянной ручке, гладкой от долгого употребления. Ольга пояснила недоуменному Юрке, что ей приходится самой заниматься воспитанием своих детей. Юра знал, что у Нефедовой 14 лет девочке и 12 мальчишке. У него вырвалось:
– Вы что, дочку тоже порете?
– А что, нельзя? У тебя же не возникло сомнений, что меня можно выпороть как какую-нибудь нашкодившую девчонку!
– Да… нет… я просто…
– Только вчера эти ремнем выдрала Светку за то, что пришла поздно домой. Надеюсь, ты умеешь пользоваться ремнем, – горько усмехнулась Нефедова, – я в порке толк знаю.
– Не переживай, выпорю тебе как следует! Раздевайся!
Юрка тихонько приобнял Ольгу за бедра и подтолкнул ее к дивану. Нервно поведя плечом, Ольга поставила рядом с диваном стул и, повернувшись к Юрке лицом, медленно стала раздеваться. Расстегнув дрожащими пальцами пуговицы, сняв форменную рубашку и повесив её на стул, Нефедова, густо покраснев, сняла и сложила на сиденье стула юбку. На ней были шелковые кружевные трусики цвета слоновой кости, а из-под майки выглядывали бретельки такого же лифчика. Подтянув резинку трусиков и разгладив их ладонями на попке, пунцовая от стыда женщина вопросительно посмотрела на Юрку. Тот обалдело смотрел на Нефедову, откровенно любуясь женщиной. Ольга расценила по-своему его молчание и, тяжело вздохнув, решительно сняла через верх майку. Затем, избегая смотреть на Юру, несколько повозившись, расстегнула застежку лифчика и, скрестив руки, одновременно потянула вниз бретельки, освобождая свои прекрасные плоды. Для порки этого, конечно, не требовалось, но Ольга прекрасно помнила, что порка – только первая часть наказания. Крупные округлой формы груди женщина не были отвислыми и имели красивые темно-розовые соски, напрягшиеся от волнения. Юркин дружок был готов порвать ширинку, что не укрылось от внимания Ольги, еще больше смутив женщину. Повесив лифчик, Ольга подошла вплотную к дивану, на котором лежала заранее подготовленная Юркой скатка из плащ-палатки. Поправив скатку, Ольга улеглась на нее бедрами и только потом стала поочередно руками приспускать трусы. Юрке это не понравилось, и он мягко потребовал:
– Оля, сними трусики совсем.
Ольге потребовалось встать и она, к удовольствию Юры, повернувшись лицом к своему мучителю, сняла и сложила свои штанишки на стуле, не пытаясь на сей раз скрыть свои прелести. Половые губки Нефедовой были бриты, а треугольник, неожиданно светлых для крашеной "блонди" волос, был расположен довольно высоко на ее лобке. Юра отметил, что у Ольги верхнее расположение входа во влагалище, что подразумевало удобство позы лицом к лицу, а именно так он хотел трахать эту роскошную самку. Тем временем Ольга вновь грациозно расположилась на диванчике, вытянувшись вдоль. Диван был довольно маленький, поэтому Ольга сжала ногами подлокотник, а своими руками, пропущенными под другим подлокотником, она ухватила трубу радиатора батареи отопления. Опустив голову, женщина покорно ждала своей участи. Юрка достал из стола киперную ленту, намереваясь привязать Нефедову и чистый платок для кляпа. Но Ольга попросила его не делать это:
– Меня родители пороли очень часто и отучили мешать ремню делать свое дело дополнительными ударами, к тому же я терпеливая, а если не получится лежать молча, все равно никто меня не услышит.
– Хорошо, но если ты не будешь послушной девочкой, я поступлю так же, как поступали твои родители и твоя попка получит добавки!
– А сколько я получу?
– Пока вся попа не станет красной и горячей.
– Юрочка, смилуйся, попа у меня ведь не маленькая, это же сколько мне придется вытерпеть?
– Ничего с тобой не случится, разве что сидеть будет больно, зато на долгую память останется.
В этот момент Ольга была очень похожа на школьницу, получившую двойку в четверти. Спросив, готова ли она, Юрка несколько раз попробовал ремнем воздух, замечая, как каждый раз вздрагивает Ольга, и все никак не решался опустить ремень на эти матовые округлости. Нефедова сама попросила:
– Юра, пожалуйста, начинай пороть, а то ждать больше сил нет.
Первый удар не оставил на попе Нефедовой никаких следов, несколько последующих тоже оказались слабоваты, но вскоре Юрий приноровился, и Олина попа стала покрываться сначала розовыми, а с каждым новым попаданием по уже поротым местам – краснеющими полосками. Ольга действительно оказалась довольно терпеливой и только после четырех десятков крепких шлепков ремня стала как-то реагировать, а голос подала только после шестидесяти ударов. Однако уже к сотому удару, после которого Юра дал Нефедовой отдых, Ольга вовсю вскрикивала и пыталась вилять уже изрядно поротой попой. Дабы не возникало лишних иллюзий, Юра сразу предупредил ее, что порка сейчас будет продолжена. Пока Ольга всхлипывала и терла свои покрасневшие половинки, Юра избавился от брюк и рубашки. Взгляд Ольги на член Юрки, рвущийся на свободу из его плавок, вернул румянец на щеки женщины. Юра между тем потрогал горячие ягодицы и спросил:
– Что, очень больно?
– Да, Юрочка, может, хватит, я уже все поняла и больше не буду, – жалобно взмолилась Нефедова.
– Нет, Ольга Александровна, я знаю, что больно, но ведь для того и порка, чтобы было больно. Разве Вы прекращаете порку, когда Ваша дочка начинает об этом просить? Нет ведь? Так что, терпите! Готова?
Ольга малость поёрзала, устраиваясь поудобнее, и тихо выдохнула:
– Да, пори.
На ее попе уже почти не осталось белых пятен, и удары приходились по уже поротой плоти, поэтому женщине теперь было куда больнее получать ремня. Слезы по Олиному лицу лились ручьем, а тело дергалось, вовсю виляя попой. Юра старался попадать по самым нежным местам – складочкам под ягодицами и внутренней поверхности бедер. Ольга уже давно не сдерживала криков, однако по-настоящему она принялась орать, когда Юра стал перекручивать в воздухе ремень и попадать по ягодицам и ляжкам ребром ремня. Ее руки пыталась прикрываться попку, но, в какой-то момент Нефедова не выдержала и неожиданно резко повернулась к своему палачу животом. Ремень оставил алую полоску от левого бедра до лобка женщины. Терпение Юры иссякло, и зареванная Ольга была поставлена в самую унизительную для женщины позу – ее широко расставленные ноги были прихвачены киперной лентой и у щиколоток к ножкам стола, на столешнице которого оказалась верхняя часть тела Ольги, а ее руки связаны вместе, вытянуты вперед и притянуты к радиатору отопления. Теперь ничто не мешало Юрке терзать беззащитную плоть Нефедовой. Изначально он планировал дать той двести "горячих", но уже давно сбился со счета, воюя с непослушными руками женщины, пытавшимися спасти попку своей хозяйки. Плачущая Ольга и не пыталась сопротивляться, пока Юра привязывал ее тело, вызывая своей покорностью у него жгучее желание пороть и пороть эту самку. От очередного удара Ольга изгибалась и громко вскрикивала, прося пощады и завершения наказания. Пора и в самом деле было заканчивать порку, так как на попку Нефедовой было уже страшно смотреть – кое-где краснота приобрела багровый оттенок, тут и там возникали мелкие кровоподтёки. Юра взял еще одну паузу, отдышался и сказал Нефедовой, что ей предстоит получить 10 горячих, после чего порка будет завершена. Нефедова была развязана и поставлена в наклоне с широко расставленными ногами. Юра предупредил, что он специально не хочет ее связывать, и что это будет проверкой для Ольги, как она поняла свою вину. Ольга только тихо плакала, не пытаясь перечить своему начальнику. Нагнувшись, она обхватила руками ноги и сказала, что готова.
Вид стоящей раком с пунцовой задницей женщины со свисающими аппетитными грудями настолько возбудил Юру, что тому захотелось отбросить ремешок и засадить Нефедовой по самое не хочу. Но он пересилил себя и прохрипел:
– Считай, если пропустишь или не будешь стоять смирно, начнем все по новой! Поняла? Не слышу!
– Да, поняла.
Юра обошел Ольгу, поднял ее подбородок, заглянул в заплаканные глаза и ласково произнес:
– Потерпи, Оленька, всего-то двадцать ударов. Потерпишь?
Ольга всхлипнула и кивнула, а в следующий момент с ужасом вскрикнула:
– Ой, нет, не надо.
Это Ольга увидела, как Юра, взяв уже свой ремень, отбросив в сторону Олину плетку. Держа его со стороны пряжки, он отпустил другой конец ремня вниз. С ужасом осознав, что теперь ремень будет еще больнее жалить ее попу, Ольга, было, запричитала, что не выдержит больше, но Юра ее уже не слушал. Взмах ремня, свист разрываемого воздуха, дикий вскрик Нефедовой, когда на ее уже пунцовой попе выделилась косая алая полоса. Юрий старался наносить удары резко и сильно, стремясь попасть по промежности. С четвертого или с пятого удара это ему удалось, и Ольга взвизгнула так, что, казалось, сейчас лопнут стекла и, прикрывшись ладонью, упала на колени. Юре стоило большого труда вновь поставить Нефедову в исходную для наказания позу. Следующие удары Ольга кое-как вытерпела, рыдая во весь голос и сгибая при каждом ударе ноги в коленях, вызывая каждый раз недовольство Юры. После счета десять, Ольга выпрямилась и жалобно вопросительно промяукала:
– Всё?
– Нет, еще не все! Ты ведь вела себя плохо.
– Я все сосчитала, пожалуйста, больше не надо.
– Еще десять самых горячих!
– Я больше не вынесу, я никогда не порю так свою дочку.
– Ты уже не девочка, и потом, я должен поставить печать под своей художественной росписью твоей попы.
Увидев, что Юра поменял стороны ремня и теперь собирается приложиться к ее ягодицам пряжкой, Ольга взвыла и рухнула на колени – она была окончательно сломлена… Юра велел ей встать на локти и колени, зажав голову Ольги между своими ногами. Раскачивая концом ремня с пряжкой, Юра вдруг резко опустил ее на правую ягодицу. Ольга сдавленно вскрикнула и во весь голос заорала:
– Один!
Второй удар поставил багровую отметину на другой ягодице. Нефедова стоически терпела поцелуи пряжки, и только изо всех сил сжимала ноги начальника своими руками и орала как оглашенная, выкрикивая счет ударов. Когда остался последний "горячий поцелуй", Юра велел Ольге шире расставить бедра и чуть выпрямить ноги в коленях. Нефедова поняла, куда будет поставлена последняя "печать", но послушно выполнила команду и подставила свое самое нежное и интимное место под удар пряжкой. Раскачав ремень, Юрий резко опустил железяку, стегнув Нефедову прямо по половым губам.
Протяжный вой, дерганье всем телом и судорожно сжатые бедра были реакцией Ольги, которая, опомнившись от боли, тут же послушно вновь раскорячилась, предоставив Юре возможность убедиться, что удар попал в цель, оставив на ее вульве багровую отметину. Проведя пальцами по горячим половым губкам, на одной из которых выступила капелька крови из ссадины, оставленной пряжкой, Юра ласково похлопал по поротой попке женщины. Затем, освободив шею Нефедовой, Юра некоторое время наслаждался видом не двигавшейся самки, покорно ждавшей его разрешения встать.
После того как Ольга голышом по длинному коридору сходила в женский туалет для того, чтобы привести себя в порядок, Юра еще раз осмотрел женщину и попытался уложить ее на диван, на спину. Ольга застонала и попросила разрешения лечь на бок. Она не сопротивлялась, пока Юра целовал ее губы, шею, плечи, только морщилась, когда его рука пыталась ласкать промежность. Юре пришлось приложить немало усилий, чтобы жестоко поротая женщина расслабилась и приняла его ласки.
Он имел ее во всех мыслимых и немыслимых позах, и стены кабинета оглашались уже совсем другими стонами Ольги. Она успела кончить дважды – лежа спиной на столе с поджатыми к животу и широко расставленными коленями, и стоя раком, упершись головой в спинку дивана. Нефедова, вопреки сплетням, вовсе не была холодной женщиной, совсем наоборот, ей очень нравилось заниматься сексом, но ее муж почему-то предпочитал жене бутылку.
В конце концов, Юрка выдохся и захотел кончить, нежно шепнув это на ушко Ольге. Сделать это он хотел лицом к лицу, созерцая, как отдается ему покоренная самка. Но когда Ольга в ответ прошептала ему: "Надень презерватив", Юрка вспомнил, что забыл этот непременный атрибут настоящего джентльмена дома. Ольга категорически воспротивилась тому, чтобы он спустил ей во влагалище, объяснив, что "сегодня… ну, никак нельзя". Тогда Юра встал перед ней, взял кончиками пальцев ее соски, и Ольга сама все поняла без лишних слов. В следующие мгновения горячая влага обволокла его дружка, и Юра, что называется, "улетел". Никогда и никто не делал ему минет так умело, как Ольга. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и Юра выстрелил прямо в рот Нефедовой тугой струей семени, плотно обхватив ее голову, которую отпустил только тогда, когда Ольга несколько раз глотнула. Напоследок Юра провел членом по губам женщины, оставляя на них последние капли, которые Ольга тут же слизала, все так же стоя на коленях…
Уезжали они вместе, и Юра не удивился, когда Нефедова отказалась сесть на сиденье автобуса и всю дорогу в городок проехала стоя. Они почти не разговаривали, когда собирались и шли к остановке. На Ольге не было трусов, которые Юрик, несмотря на бурные протесты женщины, оставил у себя, как символ победы…
На этом опустим занавес. Дальнейшие отношения наших героев выходят за рамки этого повествования
Valter Story
СЕКРЕТНАЯ КАРТА
Эта история произошла на одном из закрытых объектов оборонного ведомства достаточно давно, но она могла бы произойти в любом месте, в любое время.
Представим наших героев. Юра – начальник одного из штабных отделений, 23-летний старлей, молодой парень, привлекающий внимание женщин уже тем, что холост. Юра имел только одну слабость – любил женщин, причем всех, что мешало ему сделать окончательный и бесповоротный выбор. Не жалуясь на внешние данные и имея однокомнатный "пентхаус", Юра постоянно пополнял свою коллекцию самок, прошедших через его сексодром. Но одну женщину Юрок даже и не мечтал получить на десерт, хотя прапорщик Нефедова была ему непосредственно подчинена, а её стол располагался прямо напротив его. Не сказать, чтобы она была такой уж красавицей: 34-летняя крашенная блондинка с короткой стрижкой, в теле, с приятным русским лицом, большими серыми глазами, маленьким носиком и пухлыми губками. Мужики так и увивались за ней, но все впустую. И дело не в том, что она была замужем, в этом маленьком мирке все знали, что Ольга Александровна плохо живет с мужем. Просто она откровенно презирала весь мужской род. Все попытки Юрки подкатить к подчиненной были жестко пресечены. Нефедова требовала обращаться к ней или официально по воинскому званию, или по имени-отчеству. Глядя на эту широкобедрую самку с крупными дойками и без малейших признаков целлюлита, Юрка первое время облизывался, а потом сработал принцип: "Всех баб не переебешь", и он перестал думать о ней.
И вот в один прекрасный жаркий день Юрка решил навести порядок с "секреткой". Разбирая чемодан и проверяя формуляры, он вдруг поймал себя на мысли, что в упор не видит несколько секретных листов крупномасштабной карты местности, которые надлежало поставить на инвентарный учет или отдать на уничтожение. Уходя в отпуск, Ольга, получавшая сами карты, должна была все сделать. Куда делись эти проклятые листы, он не знал и не мог знать, поскольку как только Юра вышел на службу, на следующий же день в отпуск ушла его подчиненная. Организовав разведку, Юрка узнал, что когда бойцы производили косметический ремонт, Ольга дала им какие-то старые несекретные карты. Ему сразу стало ясно, что Нефедова просто перепутала стопки. Раскинув мозгами, Юрка решил, что у него появился отличный шанс воспользоваться моментом и трахнуть эту недотрогу.
Выйти из этой неприятной ситуации было возможно только фиктивно уничтожив карты, но сделать это без ведома начальника "восьмерки", Кости Мишукова, было нельзя. Последний был лучшим другом Юрки, и тот не без основания рассчитывал на его помощь. Принципиальный и педантичный Костик поначалу разорался, но, вовремя сообразив, что скандал и утеря секретных документов ударят и по нему самому, сдался.
Когда Нефедова появилась на службе с ялтинским загаром и с не сходящим с её лица надменным выражением, Юра не стал тянуть кота за хвост и сразу же изложил той проблему, на что Ольга Александровна отреагировала весьма спокойно. А когда он намекнул, что знает, как выйти из этой ситуации, Ольга спокойно заявила в том смысле, что, мол, тебе и карты в руки. Тогда Юрка начальственным голосом потребовал:
– Товарищ прапорщик, представьте мне к исходу дня рапорт по наличию секретной литературы.
– Ты что, мальчик, решил со мной поиграть в кошки-мышки? – с усмешкой отреагировала Нефедова.
– Во-первых, я тебе не мальчик, а во-вторых, завтра я сам официально проверю секретку и посмотрю, как ты завертишься, – он впервые перешел с Ольгой на "ты" и почувствовал, что в нем закипает раздражение.
– Чего ты хочешь?
– Догадайся с первого раза.
– Пойдешь и заложишь меня?
– А ты думала, что возьму все на себя? С какой такой радости?
– Сколько ты хочешь, чтобы замять дело со своим дружком-восьмерочником?
– Не сколько, а чего, точнее, кого! Тебя и по полной программе!
Нефедова покраснела, как показалась, до корней волос и выпалив:
– Ах ты, мерзавец, мразь, слизняк… – как ошпаренная кошка выскочила из кабинета, а Юрку посетила мысль, что эту наглую самку нужно как следует проучить. Выхода у Нефедовой не было. За утерю секретных документов она подлежала увольнению, что для женщины было равносильно катастрофе. Ольга была не дура, и все сама прекрасно понимала, поэтому она быстро взяла себя в руки и уже спокойной вернулась к начальнику:
– Я согласна.
– Вы о чем?
– Не ломай комедию, ты получишь то, что хочешь.
– Вы предлагаете мне воспользоваться своим роскошным телом, я правильно понял?
Еще раз заалевшая Нефедова прошипела сквозь зубы:
– Ты ведь этого хотел? Да!
– Не совсем!
У Нефедовой вытянулось лицо.
– Тогда чего ты хочешь, говори, я не люблю глупых загадок.
– Нет, трахнуть тебя (Ольга скривилась) я не отказываюсь (она фыркнула), но это только плата за мои старания, чтобы на тебя не завели уголовное дело и не вышибли со службы. Но ты заслуживаешь еще и наказания!
– Лишишь меня тринадцатой?
– Ну, уж нет, я придумал кое-что получше. Порка – вот наказание, которого ты заслуживаешь!
Ольга не сразу вникла в смысл его слов (как все-таки медленно иногда соображают самки). Наблюдая, как расширяются и без того огромные глаза Нефедовой, как её лицо вновь покрывается румянцем, как она судорожно глотает ртом воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу, Юрка торжествовал.
– Ты что, белены объелся?! Да я тебя в порошок сотру, плевала я на тебя и твои карты, недоносок, – Нефедова вновь выскочила из кабинета.
Пока Ольга не вернулась в кабинет, Юрка пережил несколько неприятных минут. Нет, он не боялся, что Нефедова пойдет к командиру! Этот пингвин и сам был не прочь трахнуть Нефедову, к тому же командиру надо было уламывать Костика, который мог и не обломаться! Если бы карты вдруг где-нибудь вспыли, ему бы крепко не поздоровилось, к тому же у Мишукова, что не было секретом, имелась очень мохнатая лапа. Пожаловаться мужу? И что он сделает? Придет бить Юрке морду? Глупо!
Наконец Ольга вернулась и попыталась изобразить какую-то деятельность. Время тянулось очень медленно и, наконец, Ольга не выдержала:
– Как это Вы додумались до такой низости – бить женщину, которая, к тому же много старше Вас?
Поскольку Юрка молчал и улыбался, она продолжила.
– Я не могу согласиться, ты прекрасно это знаешь, поэтому предлагаю компромисс, я пересплю с тобой, и все, иначе я сама решу вопрос, и ты не получишь ничего.
– Ты не сможешь этого сделать и прекрасно об этом знаешь!
– Неужели ты способен лишить меня куска хлеба, ведь эта история получит огласку.
– Тебе никто сочувствовать не станет, это во-первых, а во-вторых, меня никто не осудит. Я не обязан покрывать халатность своих подчиненных. И потом я не собираюсь тебя бить. Я хочу тебя выпороть, а это – разные вещи. Так что никакого компромисса не будет! Или порка, или… сама знаешь.
– Хорошо, но тогда только порка! И мне нужны гарантии.
– Условия здесь ставлю я. Повторюсь. Уважаемая Ольга Александровна, бить Вас никто не собирается, речь идет о порке. Признаюсь, я с удовольствием пройдусь, как следует, ремнем по Вашим округлостям. И если Вы не согласитесь на мои условия, я поступлю в соответствии со своими должностными обязанностями. Вы прекрасно понимаете, что я сделаю для Вас, а за все надо платить. За удовольствие выпороть Вас и обладать Вашим телом я буду расплачиваться с Мишуковым, а как – мое дело. Что касается гарантий, то я перепишу карты в свой формуляр, а после порки и доставленного мне удовольствия отдам его Вам.
– Как все это подло!
– А я и не ряжусь в одежды моралиста. Кстати, ты сама загнала себя в угол. Что же не пошла к толстяку? Уж он-то точно не стал бы тебя пороть! А тебе порка пойдет только на пользу! Если бы не твое отношение к людям, у тебя был бы шанс выкрутиться, а так… Впрочем, может, есть другие предложения?
Ольга слушала все молча, склонив голову и плотно стиснув губы. Затем, ни слова не говоря, подошла к старому дивану, который Юрка надыбал где-то и оборудовал уголок отдыха, спрятав его за шкафом. Склонив голову, Ольга начала расстегивать юбку, намереваясь снять ее совсем. Был уже конец рабочего времени, и хотя попасть в помещения, занимаемые отделом, можно было, только предварительно позвонив снизу, Юрка остановил Нефедову. Та уже успела снять юбку и продемонстрировать своему начальнику черные шелковые трусы. Как и многие женщины в теле, Ольга имела тщательно скрываемые комплексы относительно своей фигуры и всегда носила трусы, полностью закрывающие ягодицы.
– Ольга Александровна, постойте, порка прямо сейчас не входит в мои планы, нас могут услышать, да и ремня у меня нет. По такому случаю объявим субботу рабочим днем, думаю, до обеда мы управимся! Сначала проведем образцово-показательную порку, а потом… потом у тебя будет возможность отблагодарить меня, доставив мне удовольствие обладать тобою.
Хорошее настроение Юрке не испортила даже гримаса брезгливости на лице подчиненной.
На другой день, в пятницу, Нефедова вновь стала сама собой, надменной и холодной особой, так что у Юрки возникла, было, мысль, а не передумала ли Ольга?
Сомнения развеялись, когда в конце рабочего дня Нефедова положила перед ним заполненный формуляр. Юрка расписался, и, бережно сложив бумагу, закрыл ее в своем сейфе. Нефедова скривилась и спросила:
– Во сколько завтра подъехать?
Юрка не хотел, чтобы Ольга ехала с дежурной сменой во избежание лишних пересудов, и велел ей прибыть к 10 утра, чтобы она добиралась рейсовым автобусом.
Сам Юрка на следующий день приехал с боевым расчетом и уже в 9 был в отделении. В начале 11-го зацокали каблуки Ольги. Неожиданно для Юрки Ольга приехала в военной форме. Подойдя к зеркалу и поправив прическу, Ольга спросила:
– Может, приступим?!
В этот момент Юрка проявил нерешительность. Перед ним стояла красивая женщина, которой предстояло сейчас спустить штанишки, для того, чтобы ее выпороли и оттрахали, а она стояла совершенно спокойная, без малейших признаков волнения. Юрка вскочил и направился к двери, но Ольга остановила его:
– Я закрыла входную дверь, так что будь смелее.
Почувствовав иронию в тоне женщины, Юрка успокоился, холодно напомнил Нефедовой про ее провинность и велел готовиться. А сам начал расстегивать поясной ремень. Нефедова жестом попросила дать его ей и только покачала головой:
– Юра, я привезла кое-что получше.
С этими словами она достала плеть, сделанную из наплечного ремня портупеи, закрепленную на деревянной ручке, гладкой от долгого употребления. Ольга пояснила недоуменному Юрке, что ей приходится самой заниматься воспитанием своих детей. Юра знал, что у Нефедовой 14 лет девочке и 12 мальчишке. У него вырвалось:
– Вы что, дочку тоже порете?
– А что, нельзя? У тебя же не возникло сомнений, что меня можно выпороть как какую-нибудь нашкодившую девчонку!
– Да… нет… я просто…
– Только вчера эти ремнем выдрала Светку за то, что пришла поздно домой. Надеюсь, ты умеешь пользоваться ремнем, – горько усмехнулась Нефедова, – я в порке толк знаю.
– Не переживай, выпорю тебе как следует! Раздевайся!
Юрка тихонько приобнял Ольгу за бедра и подтолкнул ее к дивану. Нервно поведя плечом, Ольга поставила рядом с диваном стул и, повернувшись к Юрке лицом, медленно стала раздеваться. Расстегнув дрожащими пальцами пуговицы, сняв форменную рубашку и повесив её на стул, Нефедова, густо покраснев, сняла и сложила на сиденье стула юбку. На ней были шелковые кружевные трусики цвета слоновой кости, а из-под майки выглядывали бретельки такого же лифчика. Подтянув резинку трусиков и разгладив их ладонями на попке, пунцовая от стыда женщина вопросительно посмотрела на Юрку. Тот обалдело смотрел на Нефедову, откровенно любуясь женщиной. Ольга расценила по-своему его молчание и, тяжело вздохнув, решительно сняла через верх майку. Затем, избегая смотреть на Юру, несколько повозившись, расстегнула застежку лифчика и, скрестив руки, одновременно потянула вниз бретельки, освобождая свои прекрасные плоды. Для порки этого, конечно, не требовалось, но Ольга прекрасно помнила, что порка – только первая часть наказания. Крупные округлой формы груди женщина не были отвислыми и имели красивые темно-розовые соски, напрягшиеся от волнения. Юркин дружок был готов порвать ширинку, что не укрылось от внимания Ольги, еще больше смутив женщину. Повесив лифчик, Ольга подошла вплотную к дивану, на котором лежала заранее подготовленная Юркой скатка из плащ-палатки. Поправив скатку, Ольга улеглась на нее бедрами и только потом стала поочередно руками приспускать трусы. Юрке это не понравилось, и он мягко потребовал:
– Оля, сними трусики совсем.
Ольге потребовалось встать и она, к удовольствию Юры, повернувшись лицом к своему мучителю, сняла и сложила свои штанишки на стуле, не пытаясь на сей раз скрыть свои прелести. Половые губки Нефедовой были бриты, а треугольник, неожиданно светлых для крашеной "блонди" волос, был расположен довольно высоко на ее лобке. Юра отметил, что у Ольги верхнее расположение входа во влагалище, что подразумевало удобство позы лицом к лицу, а именно так он хотел трахать эту роскошную самку. Тем временем Ольга вновь грациозно расположилась на диванчике, вытянувшись вдоль. Диван был довольно маленький, поэтому Ольга сжала ногами подлокотник, а своими руками, пропущенными под другим подлокотником, она ухватила трубу радиатора батареи отопления. Опустив голову, женщина покорно ждала своей участи. Юрка достал из стола киперную ленту, намереваясь привязать Нефедову и чистый платок для кляпа. Но Ольга попросила его не делать это:
– Меня родители пороли очень часто и отучили мешать ремню делать свое дело дополнительными ударами, к тому же я терпеливая, а если не получится лежать молча, все равно никто меня не услышит.
– Хорошо, но если ты не будешь послушной девочкой, я поступлю так же, как поступали твои родители и твоя попка получит добавки!
– А сколько я получу?
– Пока вся попа не станет красной и горячей.
– Юрочка, смилуйся, попа у меня ведь не маленькая, это же сколько мне придется вытерпеть?
– Ничего с тобой не случится, разве что сидеть будет больно, зато на долгую память останется.
В этот момент Ольга была очень похожа на школьницу, получившую двойку в четверти. Спросив, готова ли она, Юрка несколько раз попробовал ремнем воздух, замечая, как каждый раз вздрагивает Ольга, и все никак не решался опустить ремень на эти матовые округлости. Нефедова сама попросила:
– Юра, пожалуйста, начинай пороть, а то ждать больше сил нет.
Первый удар не оставил на попе Нефедовой никаких следов, несколько последующих тоже оказались слабоваты, но вскоре Юрий приноровился, и Олина попа стала покрываться сначала розовыми, а с каждым новым попаданием по уже поротым местам – краснеющими полосками. Ольга действительно оказалась довольно терпеливой и только после четырех десятков крепких шлепков ремня стала как-то реагировать, а голос подала только после шестидесяти ударов. Однако уже к сотому удару, после которого Юра дал Нефедовой отдых, Ольга вовсю вскрикивала и пыталась вилять уже изрядно поротой попой. Дабы не возникало лишних иллюзий, Юра сразу предупредил ее, что порка сейчас будет продолжена. Пока Ольга всхлипывала и терла свои покрасневшие половинки, Юра избавился от брюк и рубашки. Взгляд Ольги на член Юрки, рвущийся на свободу из его плавок, вернул румянец на щеки женщины. Юра между тем потрогал горячие ягодицы и спросил:
– Что, очень больно?
– Да, Юрочка, может, хватит, я уже все поняла и больше не буду, – жалобно взмолилась Нефедова.
– Нет, Ольга Александровна, я знаю, что больно, но ведь для того и порка, чтобы было больно. Разве Вы прекращаете порку, когда Ваша дочка начинает об этом просить? Нет ведь? Так что, терпите! Готова?
Ольга малость поёрзала, устраиваясь поудобнее, и тихо выдохнула:
– Да, пори.
На ее попе уже почти не осталось белых пятен, и удары приходились по уже поротой плоти, поэтому женщине теперь было куда больнее получать ремня. Слезы по Олиному лицу лились ручьем, а тело дергалось, вовсю виляя попой. Юра старался попадать по самым нежным местам – складочкам под ягодицами и внутренней поверхности бедер. Ольга уже давно не сдерживала криков, однако по-настоящему она принялась орать, когда Юра стал перекручивать в воздухе ремень и попадать по ягодицам и ляжкам ребром ремня. Ее руки пыталась прикрываться попку, но, в какой-то момент Нефедова не выдержала и неожиданно резко повернулась к своему палачу животом. Ремень оставил алую полоску от левого бедра до лобка женщины. Терпение Юры иссякло, и зареванная Ольга была поставлена в самую унизительную для женщины позу – ее широко расставленные ноги были прихвачены киперной лентой и у щиколоток к ножкам стола, на столешнице которого оказалась верхняя часть тела Ольги, а ее руки связаны вместе, вытянуты вперед и притянуты к радиатору отопления. Теперь ничто не мешало Юрке терзать беззащитную плоть Нефедовой. Изначально он планировал дать той двести "горячих", но уже давно сбился со счета, воюя с непослушными руками женщины, пытавшимися спасти попку своей хозяйки. Плачущая Ольга и не пыталась сопротивляться, пока Юра привязывал ее тело, вызывая своей покорностью у него жгучее желание пороть и пороть эту самку. От очередного удара Ольга изгибалась и громко вскрикивала, прося пощады и завершения наказания. Пора и в самом деле было заканчивать порку, так как на попку Нефедовой было уже страшно смотреть – кое-где краснота приобрела багровый оттенок, тут и там возникали мелкие кровоподтёки. Юра взял еще одну паузу, отдышался и сказал Нефедовой, что ей предстоит получить 10 горячих, после чего порка будет завершена. Нефедова была развязана и поставлена в наклоне с широко расставленными ногами. Юра предупредил, что он специально не хочет ее связывать, и что это будет проверкой для Ольги, как она поняла свою вину. Ольга только тихо плакала, не пытаясь перечить своему начальнику. Нагнувшись, она обхватила руками ноги и сказала, что готова.
Вид стоящей раком с пунцовой задницей женщины со свисающими аппетитными грудями настолько возбудил Юру, что тому захотелось отбросить ремешок и засадить Нефедовой по самое не хочу. Но он пересилил себя и прохрипел:
– Считай, если пропустишь или не будешь стоять смирно, начнем все по новой! Поняла? Не слышу!
– Да, поняла.
Юра обошел Ольгу, поднял ее подбородок, заглянул в заплаканные глаза и ласково произнес:
– Потерпи, Оленька, всего-то двадцать ударов. Потерпишь?
Ольга всхлипнула и кивнула, а в следующий момент с ужасом вскрикнула:
– Ой, нет, не надо.
Это Ольга увидела, как Юра, взяв уже свой ремень, отбросив в сторону Олину плетку. Держа его со стороны пряжки, он отпустил другой конец ремня вниз. С ужасом осознав, что теперь ремень будет еще больнее жалить ее попу, Ольга, было, запричитала, что не выдержит больше, но Юра ее уже не слушал. Взмах ремня, свист разрываемого воздуха, дикий вскрик Нефедовой, когда на ее уже пунцовой попе выделилась косая алая полоса. Юрий старался наносить удары резко и сильно, стремясь попасть по промежности. С четвертого или с пятого удара это ему удалось, и Ольга взвизгнула так, что, казалось, сейчас лопнут стекла и, прикрывшись ладонью, упала на колени. Юре стоило большого труда вновь поставить Нефедову в исходную для наказания позу. Следующие удары Ольга кое-как вытерпела, рыдая во весь голос и сгибая при каждом ударе ноги в коленях, вызывая каждый раз недовольство Юры. После счета десять, Ольга выпрямилась и жалобно вопросительно промяукала:
– Всё?
– Нет, еще не все! Ты ведь вела себя плохо.
– Я все сосчитала, пожалуйста, больше не надо.
– Еще десять самых горячих!
– Я больше не вынесу, я никогда не порю так свою дочку.
– Ты уже не девочка, и потом, я должен поставить печать под своей художественной росписью твоей попы.
Увидев, что Юра поменял стороны ремня и теперь собирается приложиться к ее ягодицам пряжкой, Ольга взвыла и рухнула на колени – она была окончательно сломлена… Юра велел ей встать на локти и колени, зажав голову Ольги между своими ногами. Раскачивая концом ремня с пряжкой, Юра вдруг резко опустил ее на правую ягодицу. Ольга сдавленно вскрикнула и во весь голос заорала:
– Один!
Второй удар поставил багровую отметину на другой ягодице. Нефедова стоически терпела поцелуи пряжки, и только изо всех сил сжимала ноги начальника своими руками и орала как оглашенная, выкрикивая счет ударов. Когда остался последний "горячий поцелуй", Юра велел Ольге шире расставить бедра и чуть выпрямить ноги в коленях. Нефедова поняла, куда будет поставлена последняя "печать", но послушно выполнила команду и подставила свое самое нежное и интимное место под удар пряжкой. Раскачав ремень, Юрий резко опустил железяку, стегнув Нефедову прямо по половым губам.
Протяжный вой, дерганье всем телом и судорожно сжатые бедра были реакцией Ольги, которая, опомнившись от боли, тут же послушно вновь раскорячилась, предоставив Юре возможность убедиться, что удар попал в цель, оставив на ее вульве багровую отметину. Проведя пальцами по горячим половым губкам, на одной из которых выступила капелька крови из ссадины, оставленной пряжкой, Юра ласково похлопал по поротой попке женщины. Затем, освободив шею Нефедовой, Юра некоторое время наслаждался видом не двигавшейся самки, покорно ждавшей его разрешения встать.
После того как Ольга голышом по длинному коридору сходила в женский туалет для того, чтобы привести себя в порядок, Юра еще раз осмотрел женщину и попытался уложить ее на диван, на спину. Ольга застонала и попросила разрешения лечь на бок. Она не сопротивлялась, пока Юра целовал ее губы, шею, плечи, только морщилась, когда его рука пыталась ласкать промежность. Юре пришлось приложить немало усилий, чтобы жестоко поротая женщина расслабилась и приняла его ласки.
Он имел ее во всех мыслимых и немыслимых позах, и стены кабинета оглашались уже совсем другими стонами Ольги. Она успела кончить дважды – лежа спиной на столе с поджатыми к животу и широко расставленными коленями, и стоя раком, упершись головой в спинку дивана. Нефедова, вопреки сплетням, вовсе не была холодной женщиной, совсем наоборот, ей очень нравилось заниматься сексом, но ее муж почему-то предпочитал жене бутылку.
В конце концов, Юрка выдохся и захотел кончить, нежно шепнув это на ушко Ольге. Сделать это он хотел лицом к лицу, созерцая, как отдается ему покоренная самка. Но когда Ольга в ответ прошептала ему: "Надень презерватив", Юрка вспомнил, что забыл этот непременный атрибут настоящего джентльмена дома. Ольга категорически воспротивилась тому, чтобы он спустил ей во влагалище, объяснив, что "сегодня… ну, никак нельзя". Тогда Юра встал перед ней, взял кончиками пальцев ее соски, и Ольга сама все поняла без лишних слов. В следующие мгновения горячая влага обволокла его дружка, и Юра, что называется, "улетел". Никогда и никто не делал ему минет так умело, как Ольга. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и Юра выстрелил прямо в рот Нефедовой тугой струей семени, плотно обхватив ее голову, которую отпустил только тогда, когда Ольга несколько раз глотнула. Напоследок Юра провел членом по губам женщины, оставляя на них последние капли, которые Ольга тут же слизала, все так же стоя на коленях…
Уезжали они вместе, и Юра не удивился, когда Нефедова отказалась сесть на сиденье автобуса и всю дорогу в городок проехала стоя. Они почти не разговаривали, когда собирались и шли к остановке. На Ольге не было трусов, которые Юрик, несмотря на бурные протесты женщины, оставил у себя, как символ победы…
На этом опустим занавес. Дальнейшие отношения наших героев выходят за рамки этого повествования