S
Saddam
Гость
Если вам приходилось в жизни сталкиваться с извращенцами или наблюдать со стороны - милости прошу в эту тему. Рассказывайте свои истории.
Начну первым.
Это было в прошлом году. Я лежал в стационаре ЦРБ по поводу аппендицита. Ранее я никогда не лежал в больнице т.к. серьезных проблем не было, если не считать укуса комара в конец крайней плоти. Произошло это лет в 12. Зашел у бабушки пописать в туалет типа сортир. Так и получилось, я писаю, комар обедает. Помню, этот самый конец так раздулся, как воздушный шар и болтался, неприятно стукаясь о яйца. Тогда пришлось обращаться к хирургу. Доктор попросил спустить трусы, что я и сделал. Он схватил меня за член и с любопытством повертел его в руке.
- Укус комара – изрекло медицинское светило – ничего страшного, мочи конец в слабом растворе марганцовки в течение недели и все пройдет.
И каждый вечер мне была обеспечена приятная процедура – я раздевался до гола перед своей теткой и бабкой и мочил конец в теплом растворе марганцовки. Очень возбуждающее действо было (думаю не только для меня).
Так вот, я отвлекся. Насчет аппендицита я конечно соврал. Лежал я в наркологическом. Упекли меня туда родители т.к. после того как я с трудом избавился от наркотической (три года “сидел” на “герыче”) зависимости стал сильно пить. Отделение было большое, много палат и много “клиентов”. Лечил нас очень хороший, добрый и заботливый врач-нарколог Николай Васильевич. Что было очень приятно, среди больных было много особей женского пола. Для меня они в тот момент были действительно особи, т.к. “герыч” и древесный спирт сделали свое черное дело, и член мой без домкрата не стоял. Но желание осталось. В общем, познакомился я с несколькими девчонками от четырнадцати до двадцати лет. Каждый день мы резались в карты, домино и прочее (у девчонок от наркотиков и спирта тоже не особо “стояло”).
Все в общем то было неплохо. Утром я ходил на процедуры, вечером пил с девчонками медицинский спирт и играл в карты. Все было хорошо, пока не заметил одну неприятную особенность. Одну странность в нашем отделении. А в то время по “ящику” крутили “Секретные материалы” так эти происшествия навели меня на мысль, что здесь замешаны инопланетяне. И я решил провести расследование.
А происходило то собственно вот что. Каждую ночь, три раза в неделю дверь в нашу палату приоткрывалась и входила сексапильная медсестра Светочка. Одевалась она всегда без комплексов – короткий белый халатик медсестры на голое тело без трусов. Я давно был в нее тайно влюблен и всегда бежал надрачивать в туалет после ее процедур. А процедуры были замечательные. Она подходила в плотную к моей кровати и начинала ставить мне капельницу. Когда она ставила бутыль с физраствором на штатив, ей приходилось вытягиваться и в этот момент, и без того короткий халатик задирался и моему похотливому взору представали все ее прелести – бритая писечка с тату в виде бабочки на лобке. Пухлые половые губки и мясистые малые, которые аппетитно свисали из щелки. Рука так и тянулась схватиться за них, но я боялся, что этим отпугну ее и больше не увижу. А один раз я специально уронил градусник в коробочке на пол, и он закатился под соседнюю кровать. Это было потрясающе незабываемое впечатление – мне выпала радость лицезреть ее спелый “арбузик”, “шоколадный глазик”, а между всего этого великолепия аппетитнейший “пирожок с мясом”. На правой ягодице у нее оказалась тату. От волнения я даже забылся и начал дрочить под одеялом.
Я опять отвлекся. Так вот, приходила медсестра Светочка. Приходила и забирала на какие-то процедуры то девчонку лет четырнадцать – шестнадцать, то мальчика аналогичных возрастов. Самое интересное, что возвращались они через час – два какими-то подавленными, молчаливыми, а девочки почти всегда (если это было для них первая ночная процедура) зареванными.
Я решил, во чтобы то ни встало выяснить причины столь необычной реакции на лечебные процедуры и вообще, что за процедуры такие. И вот я дождался очередного прихода Светочки. На этот раз она забрала на процедуру Машку пятнадцати лет. Я дождался, когда они выйдут за дверь, осторожно, босиком на пальцах, подкрался к двери и выглянул. Дверь предательски заскрипела, но все обошлось, Светочка ничего не услышала за Машкиной болтовней. Я выбрался в темный коридор и осторожно, где перебежками, где колобком, где ползком начал за ними следить. Впереди был ярко освещенный холл с дежурной медсестрой. Что интересно, Светочка оставила Машку у дивана, а сама подошла к медсестре.
- Опять спишь на работе Варварка! – услышал я нежный голос Светочки, та теребила дежурную медсестру Варварку.
- Держи свою двадцатку – Светочка кинула Варварке на стол скомканные зеленые бумажки. Нет, не баксы, как вы подумали, а две десятирублевые купюры. Кинула и, схватив Машку за руку, проследовала дальше. Варварка снова “отключилась”.
Вдоль холла тянулся ряд диванов. Светка с Машкой уже миновали холл, и я рисковал потерять их из виду. Выход был один, проползти под диванами, благо под ними было довольно таки темно. Правда, одет я был лишь в одни трусы, и перспектива ползти по больничному полу голым пузом не прельщала. Но, делать было нечего, и я пополз. Пол, покрытый линолеумом, был неприятно прохладным и пах хлоркой. Ползти было противно. Наверно такие же ощущения испытывают некрофилы лежа на трупе, только им, в отличие от меня приятно. Я полз. Линолеум как назло был старый и рваный. Мои трусы зацепились за рваный край и стали сползать, обнажив сексуальный подтянутый животик и бритый под расческу лобок. Я попытался подтянуть трусы, но было слишком тесно и не удалось протянуть руки. Пришлось ползти. Трусы остались позади. Голый член скользил как змеиный хвост по прохладному линолеуму. Я начал возбуждаться, но не прекратил преследование. Мой член напрягся и плотно прижался головкой к полу, пытаясь встать против движения. От этого он возбудился еще больше и мне стало хорошо. Я полз, а за мной тянулась тоненькая влажная полоска смазки из члена. Но вот диваны кончились, я миновал коридор, поднялся, поднялся и мой возбужденный друг.
Я добежал совсем голый до угла, радостно виляя вставшим членом как собака хвостом. Личность моя раздвоилась. Одна половина была устремлена на Светочку с Машкой, а вторая требовала продолжения банкета. Я взял себя в руки и продолжил слежку.
Выглянув за угол, в темный коридор, я лишь успел увидеть как хлопнула дверь кабинета Николая Васильевича и удаляющуюся Светочку.
Я осторожно, на пальцах, подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. Странно, скважина внутри оказалась очень похожей на анус. Я принюхался – попахивало говнецом. Тут анус отделился от скважины и оказался 12-летним мальчиком из соседней палаты. Мальчика звали Васька. Он лежал тут уже месяц.
В центре кабинета стояла голая Машка и плакала, наматывая зеленые гайморитные сопли на кулак. Николай Васильевич сидел за столом и стеклянными глазами смотрел на Машку. Левая рука его покоилась на столе, а правой он нежно мял выпуклость на брюках между ног.
- Не плачь, Маша. Подойди ко мне – Николай Васильевич сглотнул слюну.
- Неееет! – пуще разревелась Машка.
Николай Васильевич встал из-за стола и подошел к ней.
- Не бойся Машка – робко выдавил из себя Васька, приближаясь к ней и суя два пальца между пухленьких губок половых покрытых нежным светлым пушком.
- Ой! – взвизгнула Машка.
Николай Васильевич расставил ей ноги на ширине плачь, ударил Ваське по руке и запустил в прорезь свои мясистые пальцы извращенца. Девочка начала прикусывать губку и томно дышать. Доктор наращивал тем и силу. Девочка прижала правой рукой лобок, по животику прокатила волна мышечных спазмов. И Машка обоссалась. Под ней образовалась приличная лужа. Машка не понимая, что с ней произошло, с минуту стояла обалделая, а потом разревелась и ломанулась из кабинета маньяка чуть не сбив меня дверью.
Отклеившись от стены, я снова припал к глазку. Васька уже стоял рачком, а Николай Васильевич крутил указательным пальцем у него в анусе. Васька дрочил. Николай Васильевич тоже.
Затем Николай Васильевич вынул из ануса палец с характерным звуком откупорившейся бутылки вина и вытер коричневый ноготь о халат. Он перевернул Ваську на спинку и нежно лизнул его неоперившиеся яички. Васька разомлел и смотрел мечтательно на потолок.
Доктор вошел во вкус и надрачивая свой хер припал к зеленому стручку. Васька стал постанывать и запрокидывать головку в рот доктору. А голову тоже стал запрокидывать и биться буйной репкой о пол.
Николай Васильевич как с цепи сорвался, он уже пыхтел, головка налилась кровью и голова, кстати, тоже. Покраснел весь, раздулся. И голову от головки уже было трудно отличить – одна сплошная похоть.
Вдруг Николай Васильевич весь задергался, захрюкал и, ткнув свой грязный, вонючий хуй в ноздри мальчику смачно кончил ведром спермы и гноя (доктор с детства страдал хроническим сифилисом).
Мальчик так же смачно сблеванул доктору на хуй недоваренным мясом, перловкой и немытой морковкой.
Оба минут пять лежали удовлетворенные, радостные и, пыхтя, перемигивались друг с другом. Васька встал первый. Вытер заблеванное и обспусканную мордашку о халат доктора, накинул пижаму и вышел.
Николай Васильевич еще некоторое время помечтал, потом достал из холодильника водку и банку маринованных огурцов.
Смотреть, как он нажирается, мне было совсем уже не интересно, тем более, что наблюдая за сценой разврата, я два раза обкончал ручку его двери. И я пошел спать, тем более что надо было еще трусы забрать из-под дивана.
Начну первым.
Это было в прошлом году. Я лежал в стационаре ЦРБ по поводу аппендицита. Ранее я никогда не лежал в больнице т.к. серьезных проблем не было, если не считать укуса комара в конец крайней плоти. Произошло это лет в 12. Зашел у бабушки пописать в туалет типа сортир. Так и получилось, я писаю, комар обедает. Помню, этот самый конец так раздулся, как воздушный шар и болтался, неприятно стукаясь о яйца. Тогда пришлось обращаться к хирургу. Доктор попросил спустить трусы, что я и сделал. Он схватил меня за член и с любопытством повертел его в руке.
- Укус комара – изрекло медицинское светило – ничего страшного, мочи конец в слабом растворе марганцовки в течение недели и все пройдет.
И каждый вечер мне была обеспечена приятная процедура – я раздевался до гола перед своей теткой и бабкой и мочил конец в теплом растворе марганцовки. Очень возбуждающее действо было (думаю не только для меня).
Так вот, я отвлекся. Насчет аппендицита я конечно соврал. Лежал я в наркологическом. Упекли меня туда родители т.к. после того как я с трудом избавился от наркотической (три года “сидел” на “герыче”) зависимости стал сильно пить. Отделение было большое, много палат и много “клиентов”. Лечил нас очень хороший, добрый и заботливый врач-нарколог Николай Васильевич. Что было очень приятно, среди больных было много особей женского пола. Для меня они в тот момент были действительно особи, т.к. “герыч” и древесный спирт сделали свое черное дело, и член мой без домкрата не стоял. Но желание осталось. В общем, познакомился я с несколькими девчонками от четырнадцати до двадцати лет. Каждый день мы резались в карты, домино и прочее (у девчонок от наркотиков и спирта тоже не особо “стояло”).
Все в общем то было неплохо. Утром я ходил на процедуры, вечером пил с девчонками медицинский спирт и играл в карты. Все было хорошо, пока не заметил одну неприятную особенность. Одну странность в нашем отделении. А в то время по “ящику” крутили “Секретные материалы” так эти происшествия навели меня на мысль, что здесь замешаны инопланетяне. И я решил провести расследование.
А происходило то собственно вот что. Каждую ночь, три раза в неделю дверь в нашу палату приоткрывалась и входила сексапильная медсестра Светочка. Одевалась она всегда без комплексов – короткий белый халатик медсестры на голое тело без трусов. Я давно был в нее тайно влюблен и всегда бежал надрачивать в туалет после ее процедур. А процедуры были замечательные. Она подходила в плотную к моей кровати и начинала ставить мне капельницу. Когда она ставила бутыль с физраствором на штатив, ей приходилось вытягиваться и в этот момент, и без того короткий халатик задирался и моему похотливому взору представали все ее прелести – бритая писечка с тату в виде бабочки на лобке. Пухлые половые губки и мясистые малые, которые аппетитно свисали из щелки. Рука так и тянулась схватиться за них, но я боялся, что этим отпугну ее и больше не увижу. А один раз я специально уронил градусник в коробочке на пол, и он закатился под соседнюю кровать. Это было потрясающе незабываемое впечатление – мне выпала радость лицезреть ее спелый “арбузик”, “шоколадный глазик”, а между всего этого великолепия аппетитнейший “пирожок с мясом”. На правой ягодице у нее оказалась тату. От волнения я даже забылся и начал дрочить под одеялом.
Я опять отвлекся. Так вот, приходила медсестра Светочка. Приходила и забирала на какие-то процедуры то девчонку лет четырнадцать – шестнадцать, то мальчика аналогичных возрастов. Самое интересное, что возвращались они через час – два какими-то подавленными, молчаливыми, а девочки почти всегда (если это было для них первая ночная процедура) зареванными.
Я решил, во чтобы то ни встало выяснить причины столь необычной реакции на лечебные процедуры и вообще, что за процедуры такие. И вот я дождался очередного прихода Светочки. На этот раз она забрала на процедуру Машку пятнадцати лет. Я дождался, когда они выйдут за дверь, осторожно, босиком на пальцах, подкрался к двери и выглянул. Дверь предательски заскрипела, но все обошлось, Светочка ничего не услышала за Машкиной болтовней. Я выбрался в темный коридор и осторожно, где перебежками, где колобком, где ползком начал за ними следить. Впереди был ярко освещенный холл с дежурной медсестрой. Что интересно, Светочка оставила Машку у дивана, а сама подошла к медсестре.
- Опять спишь на работе Варварка! – услышал я нежный голос Светочки, та теребила дежурную медсестру Варварку.
- Держи свою двадцатку – Светочка кинула Варварке на стол скомканные зеленые бумажки. Нет, не баксы, как вы подумали, а две десятирублевые купюры. Кинула и, схватив Машку за руку, проследовала дальше. Варварка снова “отключилась”.
Вдоль холла тянулся ряд диванов. Светка с Машкой уже миновали холл, и я рисковал потерять их из виду. Выход был один, проползти под диванами, благо под ними было довольно таки темно. Правда, одет я был лишь в одни трусы, и перспектива ползти по больничному полу голым пузом не прельщала. Но, делать было нечего, и я пополз. Пол, покрытый линолеумом, был неприятно прохладным и пах хлоркой. Ползти было противно. Наверно такие же ощущения испытывают некрофилы лежа на трупе, только им, в отличие от меня приятно. Я полз. Линолеум как назло был старый и рваный. Мои трусы зацепились за рваный край и стали сползать, обнажив сексуальный подтянутый животик и бритый под расческу лобок. Я попытался подтянуть трусы, но было слишком тесно и не удалось протянуть руки. Пришлось ползти. Трусы остались позади. Голый член скользил как змеиный хвост по прохладному линолеуму. Я начал возбуждаться, но не прекратил преследование. Мой член напрягся и плотно прижался головкой к полу, пытаясь встать против движения. От этого он возбудился еще больше и мне стало хорошо. Я полз, а за мной тянулась тоненькая влажная полоска смазки из члена. Но вот диваны кончились, я миновал коридор, поднялся, поднялся и мой возбужденный друг.
Я добежал совсем голый до угла, радостно виляя вставшим членом как собака хвостом. Личность моя раздвоилась. Одна половина была устремлена на Светочку с Машкой, а вторая требовала продолжения банкета. Я взял себя в руки и продолжил слежку.
Выглянув за угол, в темный коридор, я лишь успел увидеть как хлопнула дверь кабинета Николая Васильевича и удаляющуюся Светочку.
Я осторожно, на пальцах, подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. Странно, скважина внутри оказалась очень похожей на анус. Я принюхался – попахивало говнецом. Тут анус отделился от скважины и оказался 12-летним мальчиком из соседней палаты. Мальчика звали Васька. Он лежал тут уже месяц.
В центре кабинета стояла голая Машка и плакала, наматывая зеленые гайморитные сопли на кулак. Николай Васильевич сидел за столом и стеклянными глазами смотрел на Машку. Левая рука его покоилась на столе, а правой он нежно мял выпуклость на брюках между ног.
- Не плачь, Маша. Подойди ко мне – Николай Васильевич сглотнул слюну.
- Неееет! – пуще разревелась Машка.
Николай Васильевич встал из-за стола и подошел к ней.
- Не бойся Машка – робко выдавил из себя Васька, приближаясь к ней и суя два пальца между пухленьких губок половых покрытых нежным светлым пушком.
- Ой! – взвизгнула Машка.
Николай Васильевич расставил ей ноги на ширине плачь, ударил Ваське по руке и запустил в прорезь свои мясистые пальцы извращенца. Девочка начала прикусывать губку и томно дышать. Доктор наращивал тем и силу. Девочка прижала правой рукой лобок, по животику прокатила волна мышечных спазмов. И Машка обоссалась. Под ней образовалась приличная лужа. Машка не понимая, что с ней произошло, с минуту стояла обалделая, а потом разревелась и ломанулась из кабинета маньяка чуть не сбив меня дверью.
Отклеившись от стены, я снова припал к глазку. Васька уже стоял рачком, а Николай Васильевич крутил указательным пальцем у него в анусе. Васька дрочил. Николай Васильевич тоже.
Затем Николай Васильевич вынул из ануса палец с характерным звуком откупорившейся бутылки вина и вытер коричневый ноготь о халат. Он перевернул Ваську на спинку и нежно лизнул его неоперившиеся яички. Васька разомлел и смотрел мечтательно на потолок.
Доктор вошел во вкус и надрачивая свой хер припал к зеленому стручку. Васька стал постанывать и запрокидывать головку в рот доктору. А голову тоже стал запрокидывать и биться буйной репкой о пол.
Николай Васильевич как с цепи сорвался, он уже пыхтел, головка налилась кровью и голова, кстати, тоже. Покраснел весь, раздулся. И голову от головки уже было трудно отличить – одна сплошная похоть.
Вдруг Николай Васильевич весь задергался, захрюкал и, ткнув свой грязный, вонючий хуй в ноздри мальчику смачно кончил ведром спермы и гноя (доктор с детства страдал хроническим сифилисом).
Мальчик так же смачно сблеванул доктору на хуй недоваренным мясом, перловкой и немытой морковкой.
Оба минут пять лежали удовлетворенные, радостные и, пыхтя, перемигивались друг с другом. Васька встал первый. Вытер заблеванное и обспусканную мордашку о халат доктора, накинул пижаму и вышел.
Николай Васильевич еще некоторое время помечтал, потом достал из холодильника водку и банку маринованных огурцов.
Смотреть, как он нажирается, мне было совсем уже не интересно, тем более, что наблюдая за сценой разврата, я два раза обкончал ручку его двери. И я пошел спать, тем более что надо было еще трусы забрать из-под дивана.