Фотозагадка В№ 16

Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.
Л

Лион

Гость
Upsar, Дедушка - Дедушкой, НО ЧТО ТЫ ОПЯТЬ СОТВОРИЛ СО СВОЕЙ АВАТАРОЙ?! Да еще флажок....
Про загадку. В таком виде на машинке в 30-ых (или начале 40-ых) годов мог печатать:
Писатель
Поэт
Сценарист-Драматург.
Могли, конечно, и еще некоторые, но машинка в этом случае под их руками вряд ли стала бы поводом с созданию отнюдь недешевых в те времена снимков.
Диапазон СЛИШКОМ широк. Отгадать загадку может только тот, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО помешан на такого рода интересах, кто любит семейные фотоальбомы (это, скорее всего, снимок частный, вряд ли такой могли напечатать в газете; хотя....). Ну и конечно, кто сам загадывал.
Это загадка НА ОБЪЕМ ЗНАНИЙ, но не на догадливость, остроту ума и находчивость. Такие загадки (типа как в кроссворде, на количество, а не качество, знаний, - "Столица такой-то страны" - взял карту - и отгадал - фигня!) потому мне не очень по душе.
 
Д

дедушка

Гость
Писатель, это точно, да кто, я затрудняюсь.

Может это испанский поэт Лорка?
 

Upsar

Форумчанин
дедушка, не Лорка, и не испанец... Увы... :)


Итак что было сказано, из того что не мимо:
Originally posted by Ipsator+-->
...загадки у вас все более про заграничных личностей.....[/b]
Originally posted by SlS+-->
Я думаю это какой то  писатель ...[/b]
Originally posted by tonni
...Тогда Гийом Аполинер...
<!--QuoteBegin-Upsar
@
tonni, нет, и даже не его соотечественник...
<!--QuoteBegin-Лион

Писатель
Поэт
Сценарист-Драматург.
Обобщаем:

Заграничная личность, но не соотечественник Гийома Аполинера, и не испанец, возможно писатель и/или поэт, сценарист, драматург...
От себя добавлю - очень известный, у всех на слуху его имя и его произведения, но менее известен нам как личность, дожил до солидного возраста (следующей подсказкой, если никто не догадается, будет его фотография в более пожилом возрасте)... Да и ещё - известен нам не под настоящим именем, а под псевдонимом... Не забывайте про ориентацию! ...По-моему, это уже кое-что! Продолжайте копать! :)
 
P

puppet

Гость
Теннесси Вильямс(1911-1983)

Теннеси Уильямс, (Tennessee Williams), настоящее имя Томас Ланьер Уильямс, появился на свет 26 марта 1911 года в городе Колумбусе в штате Миссисипи.

В 1929 году Теннеси поступил в Миссурийский университет на факультет журналистики, но вскоре его отчислили, и он устроился на работу в компанию по производству обуви. Позднее, он поступил в Вашингтонский университет, а затем в университете штата Айова.

После окончания учебы, взяв имя Теннеси, Уильямс переезжает в Новый Орлеан и попадает в гомосексуальную среду.

Первым творческим успехом Уильямса становится пьеса "Стеклянный зверинец" (1945). Один шедевр сменял другой: удостоенный Пулитцеровской премии "Трамвай Желание" (1947), "Татуированная роза" (1951), "Лето и дым" (1952), "Кошка на раскаленной крыше" (1955 - вторая Пулитцеровская премия, присужденная Уильямсу), "Сладкоголосая птица юности" (1959), "Ночь Игуаны" (1961 - четвертая премия Нью-йоркского кружка театральных критиков).

В 1963 году умирает от рака возлюбленный Уильямса Фрэнк Мерло. Смерть Мерло стала для Уильямса серьезным потрясением. Уильямс не находил в себе сил писать…

В 1970-х писатель ощущает новый прилив сил и работоспособности.

25 февраля 1983 года Теннеси Уильямса нашли мертвым в занимаемом им люксе отеля "Элисе" в Нью-Йорке.


http://desmoinesregister.com/extras/iowans.../williamst.html
 

Upsar

Форумчанин
puppet, мои поздравления!!!

Да это действительно Теннеси Уильямс!!!
Ну кто не слышал этого имени??? Кому незнакомы его пьесы "Трамвай Желание", "Кошка на раскаленной крыше", "Сладкоголосая птица юности"... Вряд ли найдётся город, в театре которого не ставились бы его пьесы!

А вот материал, который попался мне:

Теннеси Уильямс, (Томас Ланьер Уильямс), появился на свет 26 марта 1911 года в городе Колумбусе в штате Миссисипи. Сын коммивояжера, торгующего обувью и находящегося в постоянных разъездах, Уильямс воспитывался главным образом своей властной пуританкой-матерью. Ребенок рос замкнутым и склонным к самоанализу. Соседские мальчишки окрестили его "маменькиным сынком", а отец дал прозвище - "мисс Нэнси" из-за его чрезмерной привязанности к матери, а также из-за того что Уильямс предпочитал проводить время в библиотеке нежели играть в бейсбол.

В 1929 году Теннеси поступил в Миссурийский университет в штате Колумбия на факультет журналистики, но вскоре его отчислили, и он устроился на работу в компанию по производству обуви. В течение последующих двух лет днем он ходил на работу, а вечером интенсивно писал. Позднее, он поступил в Вашингтонский университет, а затем в университете штата Айова.

После окончания учебы, взяв имя Теннеси, Уильямс переезжает в Новый Орлеан и впервые попадает в гомосексуальную среду. Первым творческим успехов становится пьеса "Стеклянный зверинец" (1945) В основу пьесы легла история его любимой сестры Розы, которая страдала шизофренией. Работа Теннеси была удостоена премии театрального сезона 1944/45 года, присуждаемой Нью-йоркским кружком театральных критиков.

Один шедевр сменял другой: удостоенный Пулитцеровской премии "Трамвай Желание" (1947), "Татуированная роза" (1951), "Лето и дым" (1952), "Кошка на раскаленной крыше" (1955 - вторая Пулитцеровская премия, присужденная Уильямсу), "Сладкоголосая птица юности" (1959), "Ночь Игуаны" (1961 - четвертая премия Нью-йоркского кружка театральных критиков).

Затем удача изменила ему: в 1963 году умирает от рака возлюбленный Уильямса Фрэнк Мерло. Брат Уильямса Дакин вспоминает об их четырнадцатилетних взаимоотношениях так: "Помимо интимной жизни, которой они оба были довольны, и подлинной привязанности, которую они испытывали друг к другу, эти двое дополняли друг друга, пожалуй, лучше большинства пар мужчин и женщин. Мерло был сведущ и ловок во всех тонкостях будничной жизни, в чем Теннеси был беспомощен. Мерло водил машину, готовил, упаковывал вещи, закупал необходимое, - делал все, освобождая Теннеси от всего, кроме литературы".

Смерть Мерло стала для Уильямса серьезным потрясением. Уильямс не находил в себе сил писать, одновременно развивалась все большая зависимость от кофе, наркотиков и алкоголя, помогавшая подстегнуть воображение. На протяжении почти всего десятилетия Теннеси чувствовал себя опустошенным и больным, отчасти по причине своего алкоголизма и злоупотребления наркотиками.

В 1968 году Теннеси принимает католическую веру. В 70-х писатель ощущает новый прилив сил и работоспособности, хотя его новые пьесы - не были отмечены особым признанием. В последние годы своей жизни Уильямс жил то в Нью-Йорке, то в Ки-Уэсте, а также имел квартиру во французском квартале Нового Орлеана, где появился на свет "Трамвай Желание".

25 февраля 1983 года его нашли мертвым в занимаемом им люксе отеля "Элисе" в Нью-Йорке. Предположительно смерть наступила оттого, что он поперхнулся пластиковой крышечкой от средства против насморка.

За исключением, пожалуй, Юджина О'Нила, Теннеси Уильямс был самым великим драматургом Америки XX века. Уильямс создал галерею незабываемых персонажей, которые переживают жизненные коллизии, мрачнее и болезненнее которых вряд ли видела сцена. Он был поэтом неимущих, душ хрупких, или напуганных, нежных, или истерзанных настолько, что жизнь становится невыносима.

Гомосексуальность Уильямса пронизывает все его работы, хотя эта тема чаще обозначалась намеками. В глубине его пьес таится темнота, которую невозможно выразить или обозначить при помощи персонажей. Тем не менее, публика понимала. Драмы Уильямса помогали американцам осознать, что геи существуют. Писателю удалось сделать это проникновенно и чувственно.

К концу жизни Теннеси Уильямс стал одним из первых открыто признанных геев Америки, и в его "Мемуарах" (1975) проблемы геев рассматриваются с обескураживающей прямотой и открытостью.

♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥

Любовники мистера Уильямса





Теннесси Уильямс в юности

Личный опыт знаменитого американского драматурга XX века Теннеси Уильямса, ознакомиться с которым можно благодаря его откровенным мемуарами и воспоминаниям друзей, чрезвычайно интересен. Это не тот Уильямс, официальный и правильный, которого мы знаем по кратким биографическим данным энциклопедий. Это живой человек, странный, противоречивый, одновременно пуританин и разнузданный любовник. Некоторые моменты его биографии шокируют. Удивительно, что писатель рассказывает о них так откровенно, без смущения и оговорок. Описывая в мемуарах ситуации, с которыми он столкнулся, и которые повлияли на становление его сексуальности, Уильямс одновременно анализирует их, и тем самым дает читателю возможность не только лучше познакомиться с жизнью своего кумира, но и узнать в некоторых его друзьях прототипы героев некоторых пьес.

Теннеси Уильямс (1911-1983) - дважды лауреат Пулитцеровской премии, родился в Колумбусе, в штате Миссисипи в 1911 г. При рождении он был назван Томасом, а дома его звали Томми. Имя "Теннеси" драматург взял от студенческой клички, которую сокурсники дали ему по названию штата Теннеси, из которого происходил род Уильямсов. Томас был воспитан суровой и пуританской матерью в строгости, поскольку консервативность и набожность в этом штате были нормой. С самого начала диковатый и нервный Томми не нравился энергичному отцу - хлюпик, слюнтяй, стихоплет. Отец звал его девичьим именем - Нэнси.

В своих мемуарах Теннеси пишет, что в отрочестве был страшно застенчив, и любой девичий взгляд бросал его в краску. Его первой любовью стала девочка по имени Хейзел. "Однажды вечером "я повел Хейзел на речной пароход "Дж. С." Она была в палево-зеленом шифоновом вечернем платье без рукавов, и мы поднимались на темную верхнюю палубу, так что я обнял рукой эти нежные плечи - и "кончил" в свои белые фланелевые штаны". Поскольку это было заметно - на фланели появилось темное пятно, - девочка сказала, что лучше не продолжать прогулку. Вообще она была смелее парня. Как-то гуляя в парке, они подошли к скульптуре "Умирающий галл". Этот античный персонаж "был одет только в фиговый листок. "Даю вам слово, это абсолютная правда,- его можно было приподнять, и Хейзел это знала. Она подняла лист и спросила меня: "У тебя это такое же?" Ответа она не получила, только жаркий румянец вспыхнул на моем лице".

Когда Томми было 18 лет, он учился в колледже Колумбийского университета. Там с ним произошла довольно странная история: "Я делил комнату с одним лунатиком. Однажды ночью он вылез из кровати, пересек комнату и улегся рядом со мной. Конечно, когда он влез в мою постель, я закричал с перепуга. Он что-то пробормотал и, шатаясь, прошел через всю комнату назад в свою одинокую постель. Несколько ночей я ожидал, что на него снова нападет приступ лунатизма и поведет его в том же направлении. Однако этого больше не повторялось. Но однажды вечером прежде, чем он вошел в комнату, я вынул болты из его койки, так что она должна была рухнуть под ним. Полагаю, я был не совсем в себе в тот вечер. Во всяком случае, койка и впрямь рухнула, когда он лег на нее. Он быстро молча восстановил ее, бросая на меня загадочные взгляды". Более загадочным, пожалуй, был не взгляд лунатика, а поведение самого Томми. Совершенно очевидно, что он вынул болты из койки, чтобы повторить путешествие лунатика и заполучить его в свою постель.



Митч, напарник Уильямса по комнате в студенческие годы.

Позже Томми Уильямс поселился в другом общежитии. "У меня был теперь сосед с исключительными глазами, темными волосами и чертовским телосложением - я буду звать его Смити". Когда в общежитии случались праздники, набивалось полно гостей, им отдавалась часть кроватей, и хозяевам приходилось делить свои койки друг с другом. "Я делил койку в спальне на третьем этаже со Смити, где мы спали - нет, не спали, а лежали - под очень легким одеялом. Да, этой ночью произошло особенное приключение. Он и я, мы оба спали в нижнем белье. На мне были трусы и майка, и думаю, на нем были только трусы. Когда свет в спальне был выключен, я почувствовал, как его пальцы поглаживают мою руку и плечо, сперва почти неощутимо, а потом - а потом мы спали на боку вплотную друг к другу, он за моей спиной, и вот он стал плотно прижиматься к моим ягодицам, а я начал дрожать, как лист на сильном ветру. Но дальше этого дело не зашло. Потом, несколько недель спустя, когда мы вернулись в свои спальни и я забрался на свою верхнюю койку, этот парень вдруг запрыгнул ко мне. Автоматически, по-девичьи, я сказал ему "Ты чего?" или "Ты что?". Он глуповато улыбнулся и спрыгнул вниз. Думаю, я лежал почти всю ночь без сна, проклиная себя за мое ненамеренное "обламывание" этой для тех дней очень смелой попытки. Каким смятенным можно быть и каким непонятливым!".

"Однажды мы с ним пошли на свидание с двумя девчонками, у одной из них был родстер". Родстер - это двухместный открытый автомобильчик. Томми прогулялся со своей девицей. "Когда мы вернулись к родстеру, подруга Смити пила домашнее пиво, а ширинка Смити была расстегнута, и его разбухший член стоял столбом. Я был несколько испуган. Это было больше похоже на оружие, чем на часть человеческого тела. Но горящие кошачьи глаза и высокая хорошо сформированная фигура сняли этот испуг, и с течением времени мы всё больше и больше влюблялись друг в друга, всё еще без малейшего намека на физическую сторону сближения".

Смити выехал из общежития и поселился отдельно, но встречи продолжались. Однажды ночью оба были сильно выпивши и бесились в парке. "Я упал на траву, а Смити сверху на меня, и это всё. Но он сказал: "Давай проведем эту ночь у меня дома". Мы взяли такси, и несколько раз, как бы в шутку, он пытался целовать меня в губы, и всякий раз я отталкивал его. Сразу по прибытии в его спальню меня стошнило на пол. Он подтер стравленное пиво полотенцем, а потом снял с меня одежды и уложил меня в кровать. Улегшись в кровать рядом со мною, он крепко обхватил меня руками и ногами, а я трясся так сильно, что кровать грохотала. Он держал меня всю ночь, и я трясся всю ночь". Позже Теннеси вспоминал об этом времени: "Я был таким пуританином, что не позволил бы ему и поцеловать себя. Но стоило ему просто прикоснуться к моей руке, как я тотчас кончал". Потом Смити уехал в другой город, и гомосексуальные приключения Томми на время прекратились. Позже в интервью журналу "Плейбой" Уильямс говорил: "До 27 лет я даже не мастурбировал, были только спонтанные оргазмы и эротические сны"

Годы послеуниверситетской молодости Томас провел в поисках работы. Отец забрал его из университета и пристроил в свою обувную фирму на склад, чтобы "оторванный от жизни мечтатель" приучился к делу. Томас проработал у отца три года и впоследствии говорил, что это были самые ужасные годы в его жизни. После он работал телеграфистом, присматривал за цыплятами на птицеферме, ощипывал откормленных голубей на бойне, служил лифтером, официантом в забегаловке "Кабачок нищих", билетером в кинотеатре и т. п. Вечная нужда, страх увольнения и бездомности. В 26 лет Теннеси познакомился с женщиной по имени Бэтт - это был первый и последний опыт сексуальной связи с женщиной. Отношения с Бэтт продолжались три с половиной месяца.

Когда Уильямсу было 28-29 лет, в Нью-Орлеане он встретил парня, с которым пережил настоящее любовное приключение. Теннеси прибыл в Нью-Орлеан под Новый год. Он стоял с друзьями на балконе, а внизу в другой квартире была новогодняя вечеринка голубых. В полночь, когда взлетел фейерверк, и зазвонили колокола церквей, он посмотрел вниз и увидел какого-то парня, десантника, очень красивого, который смотрел на него. "Он улыбнулся мне и поманил меня вниз. Ну, не мог же я соскользнуть вниз по столбу галереи. Спустившись по черной лестнице, я постучал с черного входа. Он открыл дверь и сказал: "Ты выглядишь таким бледным, не хочешь ли погреться под ультрафиолетовой лампой?" Ну, я подумал, что он имеет в виду только мое лицо, но он велел мне снять всю одежду. Это было моим первым гомосексуальным опытом. Опыт был просто прекрасным, и я захотел продолжить это приключение. Но назавтра или через день десантник уезжал назад в свой лагерь, так что я смог увидеть его только через много лет". Они встретились случайно в театре, десантник был с женой и детьми. "Я всё еще хотел его, и всё еще помнил его тело в свете ультрафиолетовой лампы, но с ним были жена и дети, а я - не разрушитель семейных очагов".

Летом того же года он отправился на побережье, где откровенная гомосексуальность многих парней поразила его. Как он пишет в письмах, там он "трахался каждую ночь", результатом чего стали не одни только удовольствия, но и ряд неприятностей. С одним индейцем они подцепили пару морячков и привели их на квартиру. После грубого секса моряки внезапно выдернули телефонный провод из стены. Затем один с ножом прижал к стене Теннеси, а другой измордовал индейца, выбив ему несколько зубов. Потом подержали под ножом индейца, а избиению подвергся Теннеси - в результате он прокусил себе зубами нижнюю губу. Пришлось накладывать швы.



Кип, возлюбленный Теннесси Уильямса

Там же, на побережье, он встретил свою первую настоящую любовь - парня славянского происхождения Кипа Кернана (это был сценический псевдоним, настоящее имя - Бернард Дубовский). Томми увидел его на пристани за приготовлением ухи из моллюсков. "На нем было туго облегающее трико, - пишет Теннеси. - Кип занимался современными танцами. И когда он повернулся от печки, я мог бы подумать, что вижу молодого Нижинского. У него были слегка раскосые зеленоватые глаза, высокие скулы и прекрасный рот. Я никогда не забуду, как я его впервые увидел - стоящим спиной ко мне у двухдверной плиты, могучие широкие плечи и словно выведенная циркулем попа".

Два дня спустя Кип пригласил Теннеси к себе домой в двухэтажный домик, который он снимал на пару с одним другом. "Спальня была маленьким чердаком с большущим окном, в которое была видна половина ночного неба. Свет не включался, когда Кип скинул с себя свои одежды. Нагой, спиной ко мне, он смутно вырисовывался в ночи. После этого мы спали там вместе каждую ночь на двуспальной кровати, и столь неудержимым было мое желание этого парня, что я не раз будил его среди ночи, чтобы предаться любви. В те дни я не знал чувства меры и не понимал, что страсть может утомлять даже пассивного партнера". После первой ночи Кип сказал Тому: "Этой ночью ты показал мне, что означает прекрасная боль".

Томми писал о Кипе своему другу: "Когда я лежу на нем, я чувствую себя так, будто полирую Статую Свободы или что-то в этом роде. Будто ожили великие бронзовые статуи античной Греции, но с лицом мальчика. Я склоняюсь над ним ночью и вспоминаю руками географию его тела. Его голень истекает жаром, как шкура лошади после галопа. От него исходит теплый богатый запах. Запах жизни. Какое-то время он лежит очень тихо, а потом его дыхание становится частым и тело устремляется вверх. Глубокие ритмические вздохи, и его руки начинают работать вокруг моего тела. Я ложусь головой ему на живот. Иногда засыпаю так...". Через какое-то время Кип порвал с Теннеси, так как у него была девушка. Он умер от опухоли мозга через несколько лет. Фотопортрет Кипа стоял на тумбочке у кровати Теннеси многие годы.

Сразу же после войны, в 1945 г., когда Уильямсу было 34 года, на Бродвее появилась его пьеса "Стеклянный зверинец", признанная лучшей пьесой сезона. В главном герое Томе, работнике обувной лавки, угадывается автор, мать и сестра героя списаны с матери и сестры Теннеси, даже коллекция стеклянных зверушек была у них на самом деле. В этой, как и в других его пьесах, он не боялся показать свои личные переживания и опыт. Впоследствии он говорил о своих пьесах: "каждое слово - это автобиография, в то же время ни единого слова из пьес в мою автобиографию не вошло". Через два года Теннеси Уильямс захватил Бродвей пьесой "Трамвай Желание", которая была объявлена лучшей, когда-либо написанной американцем. Она получила Пулитцеровскую премию, высшую награду за драму в Америке. Другую Пулитцеровскую премию получила его пьеса 1954 года "Кошка на раскаленной крыше". Это было очень плодотворное десятилетие. Девять пьес были экранизированы. Тема гомосексуальных отношений нередко упоминается в его пьесах, но больше - в прозе. Рассказы Теннеси писал и в начале своей литературной карьеры ("Однорукий", "Желание и черный массажист"), а первая повесть появилась в 1950 г., когда Теннеси еще не было и сорока ("Римская весна миссис Стоун").

С возрастом Теннеси становился в сексуальном отношении всё более "любвеобильным" и неразборчивым, хотя он и говорил о себе: "в сексуальном плане я робок перед женщинами. Впрочем, я робок и перед мужчинами. Я очень морален". Конкретизировать мораль Уильямса можно по его мемуарам, по воспоминанию об Италии 1948 года. "Тою весной появился старый приятель с товарищем, и мы все трое в сопровождении бесстыжего австралийца подклеили несколько римских мальчиков, продававших сигареты на черном рынке, и отвезли их в моем джипе к зарослям Виллы Боргезе. Там мы припарковали джип, и каждый из нас исчез в зарослях с одним из пацанов-сигаретчиков. Это были скорее проказы, чем настоящее разложение". Не обходилось и без неприятных приключений. В интервью журналу "Плейбой" (1973) Уильямс признался: "Я никогда никого не насиловал. Вот я был изнасилован одним проклятым мексиканцем, да так, что я вопил, словно сумасшедший, и не мог сидеть целую неделю. А однажды какой-то красивый парень на пляже, очень сильный, приплыл на плоту и изнасиловал меня в своей лачуге на пляже. У меня была очень привлекательная задница, и у парней постоянно возникало желание вые..ть меня именно таким путем, но я не мог этого выдержать. Я не создан для этого и не испытываю анального эротизма".



Фрэнки, возлюбленный Теннесси Уильямса

Сердечные увлечения Теннеси менялись, но некоторые продолжались подолгу. Например Фрэнки Мерло, который был красивым, открытым и общительным парнем. Он помогал стеснительному Теннеси налаживать контакты с артистами. Теннеси вообще предпочитал решительных и смелых парней. Когда он пришел с Фрэнки на званый прием к владетелю империи массмедиа Джеку Уорнеру, тот распекал своих подчиненных, имевших бледный вид. Фрэнки, сидя за столом, смотрел на него пристально и безо всякого выражения. Уорнер, наконец, заметил этот пристальный взгляд и заносчиво спросил: "А вы-то чем, собственно, занимаетесь, молодой человек?" Фрэнки ответил громко и отчетливо: "Я сплю с мистером Уильямсом". Через некоторое время он, подобно Кипу, тоже погиб, и Теннеси тяжело переживал эту потерю.

После смерти Фрэнки (1961) творческая активность и удачливость оставили Теннеси. Как и многие люди искусства Теннеси все чаще подстегивал свое воображение алкоголем и наркотиками, но, как обычно, их воздействие на творчество было краткосрочным и обманчивым. Новые пьесы появлялись редко, и они не были столь успешны. Повторить успехи первого десятилетия не удавалось. В шестидесятые годы он впал в депрессию. Врач прописал ему быстродействующий наркотик, но Теннеси этого не знал и принимал лекарство вместе с коньяком. В результате сознание помутилось, и он попал в психлечебницу.

В конце шестидесятых он написал пьесу "Осторожно, кораблики!" о стареющем гомосексуале по имени Квентин. "Знаете,- говорил он - длинный монолог Квентина - это суть моей жизни. Без секса я жить не хочу. Мне нужно, чтобы меня ощущали, трогали, обнимали. Мне нужен человеческий контакт, контакт сексуальный. Но в мои годы начинаешь бояться импотенции. Прежней силы уже нет...". Несмотря на это, до самой старости Уильямс не оставался один. Потеряв Фрэнки, он стал, пожалуй, еще более неразборчивым и любвеобильным.

Рейдер, компаньон Уильямса, который жил с ним в квартире и вел хозяйственные дела, рассказывал, что Теннеси всегда посягал на его любовников. Однажды в отсутствие Теннеси один приятель привел к ним молодого блондина, который оказался поляком из штата Кентукки, прошедшим Вьетнамскую войну. Жить ему было негде, и Рейдер оставил его у себя, окрестив "Кентукки", чтобы не сломать язык на его "непроизносимом" славянском имени. С парнем они, что называется, поладили. Через несколько дней вернулся Теннеси. "После завтрака,- пишет Рейдер,- Кентукки и я лежали голыми, принимая солнечную ванну возле бассейна. Теннеси, вернувшийся на несколько дней раньше срока, прокрался на внутренний дворик и застал нас обоих, нежащимися на солнце. Я сказал: "Привет, Тен! Ты приехал раньше". Он проигнорировал меня. Глаза его были прикованы к Кентукки; подойдя к нему, он присел на корточки и начал ласкать его пенис. "Это Теннеси",- объяснил я, поскольку парень был явно смущен тем, что этот полностью одетый, чужой пожилой джентльмен трогает его интимные места, даже не спрашивая разрешения. Через короткое время Теннеси глянул на меня и сказал: "У него такой же розовый бутон, как у Фрэнки", имея в виду необрезанный пенис парня. Приведя Кентукки в состояние возбуждения, Теннеси взял его за руку и увел в свою спальню, откуда они не выходили несколько часов".

Когда Кентукки через несколько дней решил уехать, соскучившись по своим, и попросил денег на дорогу, Теннеси страшно огорчился и раскричался, что, вот, де, много таких развелось охотников за чужими деньгами. Кентукки ушел без денег, надеясь, что на дороге кто-нибудь подберет голосующего. Теннеси, расстроенный его уходом, не нашел своих золотых часов и позвонил в полицию, хотя Рейдер уговаривал его не делать этого. Вскоре Кентукки привели в наручниках, а тем временем часы нашлись. Теннеси умолял Кентукки простить его и взять деньги. Кентукки отказался. Всё же Теннеси всучил ему чек с подписью, но без проставленной суммы - там можно было проставить любую. Кентукки ушел навсегда, а Теннеси заперся в спальне и проплакал всю ночь. Чек остался невостребованным.

Описывая жизнь с Теннеси после его семидесятилетия, Рейдер рассказывает, что у них не переводились красивые парни, которых Уильямс нанимал в качестве "эскорта" - он не любил быть один. Рейдер описывает, как однажды в ресторане к ним "подклеился" худощавый юноша лет 18, с большими черными глазами газели, совершенно одурманенный наркотиками. "Он ластился, как кошка, к Теннеси, а тот в меховой шубе выглядел небольшим толстым медведем. Поехали в такси с каким-то попутчиком в гостиницу, где Теннеси оплачивал дорогущий номер. В дороге юноша продолжал ласкать Теннеси столь откровенно, что попутчик попросил остановить машину. От волнения он не мог открыть дверь машины, ее заклинило, и он вылез через окно. В отеле парень стал раздеваться на ходу, роняя одежду где попало, и остался в одних кроссовках. Потом они с Теннеси удалились в спальню на час. После этого парень от вина и наркотиков почти потерял сознание, поранился разбитым стеклом и просил, чтобы его вы...ли. "Ты уже вы...н",- объяснял ему Рейдер. Дали денег и хотели уложить спать, но он убрался к новым приключениям, остались только кровавые следы на пути к лифту".

При столь развратном образе жизни Теннеси оставался чрезвычайно почтительным и деликатным в обращении с женщинами. Так, с одной дамой из Италии они отправились в плавучий ресторан от отеля у пирса, на берегу моря. У отеля был свой пляж - плот на якоре в лагуне, где можно было купаться. Рейдер описывает происшествие в этом ресторане: "Когда мы сидели, разговаривая на палубе, мы увидели двух парней, плывущих к плоту, они взобрались на него и несколько секунд спустя скинули свои плавки и начали половое сношение на глазах у всего пляжа и ресторана. "Не смотрите, Адриана!" - вскричал Теннеси, остолбеневший от такого дерзкого нарушения публичной нравственности. "Это преступление! Не знают они, что ли, что здесь женщины, которые могут быть травмированы этим бесстыдством? Их надо остановить! И хотя Адриана уговаривала писателя угомониться, внушала ему, что ее это не трогает, ей даже любопытно, Теннеси не унимался. Вызвали метрдотеля. Один из официантов был послан вплавь к плоту, поскольку оба парня, занимающихся любовью, были вызывающе безразличны к крикам с берега, к приказам остановиться. Молодой официант разделся до плавок. Мы увидели, как он плывет к плоту. Он взобрался на него, постоял некоторое время, глядя на то, что проделывали два парня, а затем ... скинул свои плавки и присоединился к забаве. Теннеси выскочил из отеля, пылая от гнева".

В последние годы он писал: "Энергии на секс уже не хватает. Вижу, что вы не верите. Да, со мной многие остаются на ночь, потому что я не люблю спать в одиночестве. Не могу оставаться один, потому что боюсь умереть". К несчастью, случается то, чего боишься. Он действительно умер, когда был один: вдыхал снотворное из пузырька, и крышечка попала ему в гортань. Это было в 1983 г., когда Теннеси было 72 года. В его любимом Новом Орлеане местные власти запретили отпевание.

Таков был писатель, таков его долгий путь от скромного краснеющего юноши к разнузданному искателю наслаждений. Сравнивая себя с героиней "Трамвая Желание", Теннеси говорил: "Я тоже был распутником, но как пуританин всегда испытывал преувеличенное чувство вины.

Подготовлено по: Л.С. Клейн Другая любовь. Трансформация хирурга и загадочный Теннеси. Санкт-Петербург, Фолио-пресс 2000.


♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥

Теннесси Уильямс
Трамвай "Желание"
(фрагмент Шестой картины)



Бланш. Я тоже любила одного человека, любила и - потеряла.

Митч. Он умер?

Она подошла к окну, садится на подоконник и смотрит на улицу. Налила себе

Это был мужчина?

Бланш. Мальчик, совсем еще мальчик... да и сама я в ту пору была еще так молода. В шестнадцать лет в вдруг такое откровение - любовь! И все сразу, сполна, без остатка. Словно ослепительный свет выхватил вдруг разом что-то, все время скрывавшееся в полутени, - так засверкал для меня весь окружающий мир... Но не было мне счастья? Поманило - и все. С мальчиком этим творилось что-то неладное: он оказался нервным, бесхарактерным и, совсем как-то не по-мужски, недотрогой... хотя по виду и не подумаешь - ничего женственного... Но было в нем это, да, было... Он искал у меня помощи. А я... что я тогда понимала! Я так ничего и не заметила ни во время свадебного путешествия, ни потом, когда мы вернулись; я знала только одно: есть какая-то загадка, мешающая мне подать ему помощь, которая ему необходима, а попросить, сказать - нет сил! Он был на зыбучем песке и цеплялся за меня, а я вместо того, чтобы вытаскивать его, гибла с ним заодно. И - не знала того! Ничего я не знала. Только одно - что люблю его безумно, а помочь не в моих силах - ни ему, ни себе. А потом я прозрела. Вышло так, что хуже и не придумаешь: просто я вошла, не постучавшись, в комнату - думала, никого нет... а она, как оказалось, не пуста, там были двое: этот мальчик, мой муж, и один его давний друг, постарше...

Нарастающий перестук колес локомотива за окном.

(Зажимает уши, уткнула голову в колени. Прожектор ударил в окно, так что вся комната засверкала, засветилась ослепительным мертвенным светом, и локомотив с громовым лязгом проносится мимо. Когда перестук колес замирает в отдалении, медленно выпрямляется.) Мы сделали вид, что ничего нового мне не стало известно. Да, да, и в тот же вечер поехали, все втроем, в казино "Лунное озеро", порядком пьяные, и всю дорогу смеялись.

Далеко-далеко зазвучала в миноре еле слышная полька.

Мы отплясывали польку-варшавяночку. Как вдруг - танец в самом разгаре, а мой муж ни с того ни с сего бросает меня, выбегает из казино. И почти тотчас же - выстрел.

(Полька резко оборвалась. Замирает - вся прямая, напряженная. А полька продолжается - с полуфразы, на которой была прервана, но теперь уже в мажоре.) Я выбежала... все побежали! Сбежались, теснятся вокруг чего-то страшного, что лежит на берегу озера, у самой воды. А я никак не могу протолкаться сквозь толпу поближе. Кто-то схватил меня за руку. "Не приближайтесь! Уходите! Незачем вам смотреть!" ...Смотреть? На что смотреть? И тут же - голоса, голоса... от одного к другому: "Аллан! Аллан! Аллан!.." Мой печальный мальчик! - револьвер, в рот и выстрелил... полголовы так и снесло. (Закрыв лицо руками, медленно раскачивается, взад-вперед.) И все только потому, что там, в зале, на танцевальной площадке, я не удержалась и сказала: "А я видела. А я знаю. Какая же ты мразь..." И вот прожектор, освещавший целый мир, так же сразу и погас, и уже не было мне с тех пор в жизни света ярче, чем вот этот... от стеариновой свечки.

Митч неуклюже поднимается, подался к ней. Полька становится громче.

Митч (стоит у Бланш за спиной. Тихо привлекая ее к себе). Вам нужен друг. И мне - тоже. Так, может быть, мы с вами... а, Бланш?

Теннесси Уильямс "Трамвай "Желание" и другие пьесы"
Серия "Азбука-Классика", Издательство "Азбука", Санкт-Петербург, 1998 год

♥♥♥♥♥♥♥♥♥♥

Теннесси Уильямс
Кошка на раскаленной крыше
(фрагмент Первого действия)



Маргарет. Ну вот, теперь я одета, полностью одета, больше мне делать нечего. (Жалким, почти испуганным голосом.) Я одета, полностью одета, делать мне больше нечего... (Она беспокойно, бесцельно движется по комнате и говорит как бы сама с собой.) Я знаю, в чем была моя ошибка... Что же еще?.. Ах да! Мои браслеты... (Начинает нанизывать на запястья целую коллекцию браслетов, по пяти-шести на каждую руку.) Я много об этом думала и теперь знаю, в чем была моя ошибка. Да, я совершила ужасную ошибку, когда рассказала тебе правду об истории с Капитаном. Ни под каким видом не должна была признаваться, это была роковая ошибка - рассказать тебе про тот случай с Капитаном.

Брик. Мэгги, помолчи о Капитане. Я серьезно говорю, Мэгги, прикуси язык и помолчи о Капитане.

Маргарет. Да пойми же ты, что мы с Капитаном...

Брик. Не думаешь ли ты, что я шучу, Мэгги? Может, тебя обманывает то, что я говорю не повышая голоса? Пойми, Мэгги, ты играешь с огнем. Ты... ты... ты преступаешь границы, преступать которые нельзя никому.

Маргарет. Нет уж, теперь я скажу все, что должна тебе сказать. Мы с Капитаном занимались любовью, если только это можно назвать любовью, потому что в результате каждый из нас ощутил, что стал еще немного ближе к тебе. Понимаешь ты, сукин сын этакий, ты слишком много требовал от людей - от меня, от него, от всех бедных, несчастных, жалких сукиных детей, которым довелось любить тебя, а таких было немало, да, таких было немало помимо меня и Капитана; ты чересчур многого требовал от тех, кто тебя любил, ты - высшее существо! Ты, божественный и несравненный! И вот мы с ним легли в постель, и оба вообразили в мечтах, что это я с тобой. И я, и он! Да-да-да! Это правда, правда! Что тут такого ужасного? Я не вижу в этом... По-моему, все дело в том... Да, я не должна была говорить тебе...

Брик (сейчас голова его слегка откинута назад и неестественно неподвижна). Это Капитан сказал мне. Не ты, Мэгги.

Маргарет. Я сказала тебе! Брик. После того, как сказал он! Маргарет. Какая разница, кто...

Брик (внезапно поворачивается и, облокотись на перила, зовет). Эй, девочка! Девочка!

Девочка (издали). Что, дядя Брик?

Брик. Скажи всем, чтобы шли сюда наверх! Пусть идут сюда!

Маргарет. Я не могу остановиться! Пускай приходят - я и при них стану говорить тебе об этом...

Брик. Девочка! Ну иди же, иди. Делай, что я тебе сказал, зови их!

Маргарет. ...потому что я должна, должна высказать тебе это, а ты, ты!.. Ты никогда мне не даешь! (Разражается рыданиями, потом берет себя в руки и продолжает почти спокойно.) Это было что-то прекрасное, идеальное, о чем говорится в греческих легендах; да и не могло быть ничем другим, ведь ты же есть ты, поэтому и было все так грустно, так ужасно. Это была такая любовь, которая никогда бы не смогла ни во что воплотиться, не принесла бы никакого удовлетворения, куда там, даже откровенного признания не допустила бы. Брик, поверь мне, Брик, я понимаю это, все понимаю! По-моему, это было... это было нечто благородное! Разве ты не видишь, с каким уважением я говорю об этом? Я только в одном, одном-единственном хочу убедить тебя: нужно позволить жизни продолжаться, пусть даже с мечтой о жизни... все... кончено...

Брик сейчас без костыля. Опираясь на мебель, он передвигается по комнате туда, где остался костыль, и подбирает его.

(Горячо, словно одержимая какой-то неподвластной ей силой.) Помню, когда в колледже мы встречались вчетвером, Глэдис Фицджеральд и я, ты и Капитан, это больше смахивало на свидания между тобой и Капитаном. Мы же с Глэдис были при вас чем-то вроде компаньонок, словно вы нуждались в провожатых! Чтобы произвести хорошее впечатление на публику...

Брик (угрожающе приподнимает, костыль). Мэгги, ты хочешь чтобы я ударил тебя этим костылем? Ты что, не знаешь, что я могу убить тебя этим костылем?

Маргарет. Господи Боже мой, да убивай, пожалуйста, как будто мне не все равно!

Брик. У человека раз в жизни бывает что-то большое, хорошее, настоящее. Большое, хорошее - и притом настоящее! У меня была дружба с Капитаном. А ты говоришь о ней грязно!..

Маргарет. Я не говорю о ней грязно! Я говорю о ней как о чем-то чистом.

Брик. Не любовь к тебе, Мэгги, а дружба с Капитаном была для меня этим единственным, большим и настоящим. Ты же говоришь о ней грязно.

Маргарет. Значит, ты не слушал меня, не понял, что я говорю! Я говорю о ней как о чем-то до того чистом, что это убило беднягу Капитана! То, что было между вами, приходилось держать на льду, да-да, чтобы не испортилось, да! И смерть была единственным средством сохранить это...

Брик. Я женился на тебе, Мэгги. Зачем бы я женился на тебе, Мэгги, если бы я был...

Маргарет. Брик, подожди разбивать мне голову, дай мне кончить! Я же знаю, поверь мне, я знаю, что только Капитан желал, да и то подсознательно, чтобы между вами возникло что-то такое, что не было бы абсолютно чистым... Позволь мне напомнить, как все было. Мы с тобой поженились в самом начале лета в год окончания нашего старого Миссисипского университета и были счастливы, ведь правда же? Мы были счастливы, блаженствовали, вместе взрывались восторгом каждый раз, когда любили! Но осенью того же года вы с Капитаном отклоняете замечательные предложения работы, решив и дальше оставаться героями футбола, уже профессионалами. Той же осенью вы создаете свою команду, "Звезды Юга", чтобы навеки оставаться неразлучными друзьями-спортсменами! Но что-то тут не заладилось, что-то с вами - и со мной тоже! - начало твориться. Капитан стал прикладываться к бутылке... ты тогда повредил позвоночник и не мог играть в День благодарения в Чикаго - смотрел матч по телевизору, лежа на больничной койке в Толидо. Я поехала с Капитаном. "Звезды Юга" проиграли, потому что бедняга Капитан был пьян. Мы с ним пили тогда всю ночь в баре гостиницы, а когда над озером Мичиган начал заниматься холодный рассвет и мы, пьяные до головокружения, вышли полюбоваться им, я сказала: "Капитан! Ты должен или разлюбить моего мужа, или попросить его принять твою любовь!" Или то, или другое! Он наотмашь ударил меня по губам! Потом повернулся и побежал - наверняка так и мчался без остановки до дверей своего номера... Ночью я пришла к нему, поскреблась в дверь, как пугливая мышка, и он предпринял ту жалкую, напрасную, тщетную попытку доказать, что сказанное мной - неправда...

Брик поднимает костыль и, целя в Мэгги, наносит удар, от которого вдребезги разбивается изящная лампа на столе.

Этим я его и погубила - сказав ему правду, которую, как внушил себе он сам, как внушал ему тот мир, где он родился и вырос, твой и его мир, ни в коем случае нельзя говорить! Ведь так?.. С тех пор Капитан был конченый человек: он только пил и накачивался наркотиками... Кто подстрелил дрозда? Я, я... (откинув голову и крепко зажмурив глаза) своей стрелою милосердной!

Брик снова наносит удар костылем; снова промахивается.

Промахнулся! Пр
 
Д

дедушка

Гость
Упсар, отличная загадка.
"Трамвай желаний" давно видел по телевизору, понравился, но автора не запомнил. Серость. Никогда бы не назвал его. Действительно трудная загадка!
Puppet'у поздравления, записываем его в победители!!! У него большой прогресс!

Завтра кину В№ 17, он у меня почти готов. Упсар, готовь В№ 18.
 
О

осеан

Гость
Какое увлекательное жизнеописание! Романтика... Здорово!
 
Статус
В этой теме нельзя размещать новые ответы.
Сверху