I
Ледник был «закрытый», то есть покрыт снегом. Это плохо, потому что под снегом не видны трещины. Сейчас я шел позади Лёши и был начеку. Я был потяжелее его и моя «судьба» в этом походе была определена заранее: я его страховал. Он падал уже трижды. Каждый раз видя его фигуру, проваливающуюся в белую бездну, я кидался на снег, вбивал ледоруб и посматривал всё ли с другом в порядке. Он поднимался, многозначительно смотрел на меня и мы, обходя трещину, шли дальше. Обычно в горы идет группа минимум из четырех человек. И в связке должны быть трое. Если один проваливается в трещину, двое вытаскивают. Но остальные наши товарищи не смогли договориться об отпуске в этом году и мы решили рискнуть: пойти вдвоем, надеясь на наш опыт и удачу. В горах мы были уже вторую неделю. Алтай – прекрасное место. Пышные леса поднимаются почти к самому снегу. А диких ягод в них столько, что умереть с голоду может только ленивый.
Перевал оказался сложным: сплошной лёд, круто поднимающийся ввысь. Вбивая в лёд зубья «кошек», надёжно одетых на подошву ботинок, я посматривал наверх, где Лёша висел на скале, удачно выступающей из ледового плена. Он спокойно подтягивал верёвку, к которой я был пристёгнут, чтобы она не мешала мне подниматься и широко улыбался, напевая какую-то весёлую песенку. А мне было не до песен. Я дышал как паровоз от недостатка кислорода и, выкручивая промежуточные ледобуры, упорно шел вверх. Тишину нарушали только наши выкрики:
- Самостраховка!
-Понял!
- У крюка!
- Понял! У крюка.
- Пошёл!
-Понял! Пошёл.
Мой крик: «Срыв!» прозвучал почти одновременно с падением. Перед глазами замелькали камушки, впаянные в лёд. Сначала медленно, а потом всё быстрее, превращаясь в сплошной белый фон. Остриём ледоруба я пытался замедлить падение, но тщетно. Мыслей в голове не было. Руки отработанными на тренировках движениями упруго отталкивали моё падающее тело от ледовой стены, не спрашивая мой мозг совета. В последний момент я подумал, что могу сорвать Лёшу. И вдруг… белый фон перед глазами начал останавливаться и я повис на верёвке. Лёша меня удержал. Не медля ни секунды, я стал дрожащими руками закручивать ледобур в ледяную стену. Застегнув карабин самостраховочной веревки на ледобуре, я несколько раз вбил зубья кошек в лёд и, крикнув:«самостраховка», посмотрел вверх. Лёша улыбался.
- Ты что, собрался возвращаться домой без меня? Нехорошо! А еще друг называется.
Веревка, связывающая нас, была напряжена как струна. Он не верил моей самостраховке и жестко поддерживал меня сверху. Справившись с нервным напряжением, я пошел вверх: Бывает! Не первый раз!
II
Вид с перевала был великолепен. Остроконечные вершины блестели на солнце, а внизу была долина, окруженная со всех сторон стеной гор. Долина играла разнообразными красками, особенно выделяясь зеленым и оранжевым цветами. Такое можно увидеть только на картинке. Мы сделали несколько фотографий, и, промерзнув от пронизывающего ветра, начали спускаться вниз, в живописную долину. Спуск занял около часа и мы усталые, но счастливые зашагали по ровной поверхности.
Еще сверху я заметил необычное пятно на фоне зеленеющей травы. Когда наши ботинки зашагали по долине мы увидели, что необычное пятно превращается в палатку синего цвета. В этой долине мы собирались провести целый день. А неожиданные встречи с людьми в этих безлюдных местах всегда – праздник. Мы радостно приближались к будущим соседям. На шаркающий звук наших шагов из палатки выглянула шапочка с удивленными глазками. Это была девушка.
- Ой! Наташа!
Её радостный крик мог означать только одно: нам рады. Из палатки почти одновременно выкатились две девчушки и бросились нам навстречу.
- Мальчики, мы тут уже вторые сутки сидим.
- Здравствуйте! Отдыхаем? – встретил я вопросом.
- Какой там!
И они рассказали нам свою историю. Оказывается, они спустились сюда с другой стороны. Перевал, тоже ледово-снежный, но более пологий, они прошли благополучно. И уже на горизонтальном леднике одна из девушек сорвалась в трещину. В результате, рюкзак с вещами и снаряжением улетел в пропасть. Хорошо, что только рюкзак, а не она сама.
- Да. Интересно девки пляшут. – прошептал Лёша и задумчиво поднял брови. Такая у него была поговорка. Сейчас эта шутливая фраза звучала несколько оскорбительно для девушек, но на это никто не обратил внимания. Уйти из этой долины можно было только поднявшись на перевал. Все перевалы ледовые или ледово-снежные. Без соответствующего снаряжения это сделать невозможно. А снаряжения у них не было. Учитывая, что все туристские маршруты проходят далеко от этого места, вариантов на выживание у них было не много. Эта долина была усеяна Золотым Корнем и сюда спускались только охотники за этим дорогим, охраняемым законом, лекарственным растением и такие экстремалы как мы с Лёшей, которым простых маршрутов было мало.
Выхода из положения было два. Первый, подниматься отсюда всем вместе, буквально таща на себе одну из девиц. И второй, оставив двоих здесь, другой «двойке» идти на спасательную станцию, в трёх днях отсюда за помощью или хотя бы за снаряжением. Посовещавшись и прикинув общее количество газа для горелок и еды в наших рюкзаках, мы приняли второй вариант. Теперь осталось решить: кто идёт, а кто остается. Конечно, можно было оставить девченок, а самим идти за помощью. «Можно было». Теоретически. Но этого мы не могли сделать даже в самом страшном сне. И потому, Лёша с Наташей уходят за помощью. Оставляют нам максимум еды. А мы с Олей остаемся здесь дожидаться их со снаряжением.
III
Утро было солнечным. Мы с Олей долго провожали взглядом уходящие спины с рюкзаками наших «спасателей». Потом слышали отрывки команд-окриков, когда они поднимались на перевал. Были видны их еле заметные фигуры на ледовом подъеме. Потом сквозь ветер мы услышали неясный крик: что-то типа «ждите», и всё. Осталась только тишина, раздуваемая ветром, звук насекомых под травой и мы вдвоём, смотрящие туда, куда ушли наши товарищи.
Обед был на славу. Мы начали варить его чуть раньше обычного времени, вероятно, из-за безделия. Оля приготовила такой вкусный суп, что я съел его чуть ли не вместе с ложкой. За обедом мы разговаривали о всяких пустяках, понимая, что времени у нас минимум неделя: три дня в одну сторону, три - в обратную. В общем, времени для отдыха предостаточно. Девушка присела к ручью и я невольно залюбовался её стройной фигуркой. Маленькие плечики, изящные ручки, темные волосы, окрашенные в каштановый цвет. А как я буду с ней в одной палатке спать? Этот вопрос буквально ударил меня по голове. Спальный мешок только один: мой, а ночью здесь холодно как на севере. «Ладно. Отдам его ей, а сам разберусь как-нибудь». С этой мыслью я взял свою тарелку и пошел её мыть в быстрой горной реке.
- Оля! А как ты смотришь на баньку?
- На что?
- На баню. Мы с Лёшей собирались здесь отдохнуть денёк и сделать себе баню.
- Баню? Здесь? В горах? Как это? – Было видно, что она не понимала о чем я говорю.
- Очень просто. Сейчас поздно: солнце уже садится. А завтра утром я всё устрою и ты увидишь.
Мы бродили по долине, рассказывали друг другу разные истории из прошлых походов, выяснили, что я из Украины, а она из Ставропольского края. Она получила от меня букетик полевых цветов. Так прошел день и пришло время укладываться ко сну. Я приготовил ей свой пуховый спальный мешок, а сам оделся потеплее и стоял у входа в палатку, ожидая когда она залезет в спальник. Над головой светили звезды. Они были так близко, что мне казалось я могу до них дотянуться. А полная луна пристально смотрела на меня с улыбкой Джоконды и освещала всю долину.
- Влад! – Позвала меня Оля.
Я залез в палатку и улегся рядом на коврик.
- Влад, ты чё? Хочешь замерзнуть? А я буду тебя лечить? Ты же знаешь, здесь не место для болезней, тем-более, что спасать нас не кому. Ну ка… быстро ко мне; в тесноте – не в обиде. – она засмеялась и приоткрыла змейку спального мешка.
Я долго не колебался. Чувствуя как холод набирает обороты, понимал, что она права. И начались беспорядочные движения двух людей, делающих попытку поместиться в одном спальнике. Мы смеялись, охали от тесноты и пытались найти удобное место. В конце концов, Оля улеглась на мою руку, ножку уложила прямо на меня и сказала: «Всё, я место нашла, а ты как хочешь». Еще несколько уколов в адрес друг дружки по поводу телосложения и величины поп, и мы успокоились. Но успокоились ли? Я вдруг начал чувствовать каждую частичку её тела: вот её грудь прижалась ко мне, я чувствую её упругость и мягкость одновременно. Её ножка, лежит на мне и коленкой упирается в член, она этого не чувствует, и, кажется, засыпает: я слышу её ровное дыхание. Её волосы перед моими губами и я их легонько целую. Я обнимаю её за плечики. Мне очень хочется опуститься ниже и потрогать её округлую попу, но я боюсь её разбудить. Нет, не могу удержаться; я медленно опускаюсь ниже и держу ладонью за её попу, прижимая девушку к себе. Мой член стоит как солдат на посту. Его редкое подёргивание выдает моё возбужденное состояние. Я пытаюсь успокоиться и усмирить своего бойца, но он не послушен. Она во сне шевелиться и ближе прижимается ко мне. Боже! Я сейчас сойду сума. Но я должен с собой совладать: я же не кобель безхвостый, я человек… Нет, я не человек, я – мужчина, и я её хочу. Я поднимаю руку выше и ложу её на грудь Оленьки, беру её грудь в свою ладонь. Девушка во сне поднимает ножку чуть выше и мой член оказывается у неё под коленкой. Я в ответ упираюсь своей ногой в её промежность и мне кажется я чувствую огонь её киски. Это безумие. Нет, надо взять себя в руки…
IV
Проснулись как ни в чем не бывало. Спалось плохо, было тесно и неуютно. Под пристальным взглядом соседки по спальнику я стал собирать сучья, куски сухих кустарников и сухую траву. Через час всё к приготовлению баньки было готово. На валунах в заводи речушки горел костер, а на земле лежали валуны поменьше, пара жердей от засохшего деревца и огромные куски полиэтиленовой пленки. Валуны и камни поменьше, брошенные в костер накалились до синевы. Когда костер почти потух я уложил жерди особым образом и, накрыв их пленкой, превратил всё это в прозрачный домик, в котором от горячих валунов да под нещадным солнцем было жарче, чем в Африке. Воды в заводи из речушки было достаточно. Баня готова.
- Всё. Оля, бери мыло, шампунь, полотенце и вперед – в баньку.
Она удивилась сооружению и полезла в палатку за банными принадлежностями.
- Ты первая, а потом – я.
- Хорошо.
И я демонстративно пошел гулять по долине, чтобы не смущать голую девушку. Когда я вернулся, она была под пленкой. Я хорошо видел её обнаженную красивую фигуру. Оля смывала волосы от шампуня. Я отвел взгляд и полез в палатку за полотенцем.
- Влад! – я не сразу услышал её голос.
- Что?
- Здесь становиться холоднее. Я уже одеваю трусики, давай заходи мыться пока не остыло.
Я заскочил под пленку. Было тепло, но чувствовалось, что камни остывают. Не снимая плавок, я стал плескать на себя воду и приводить себя в порядок. Она протирала тело каким-то кремом и стояла ко мне спиной.
- Оля! Мне нужно раздеться.
- А-а-а, раздевайся, я не смотрю. Я сейчас уже выхожу.
Она намазывала чем-то ножки, стоя ко мне спиной, а я уже смывал с себя шампунь и мыло когда она повернулась в пол оборота и ойкнула: «Ты так быстро. Я думала ты еще одет». Она отвернулась и просто стояла и ждала, когда я закончу, так как выйти из этого полиэтиленового домика можно было только мимо меня. Я одел трусы и произнес: «Всё, я готов». Она повернулась и мы оказались лицом к лицу: она была в трусиках и без лифчика. Мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза, не решаясь ни уйти, ни притронуться друг к другу. Она придвинулась ко мне ближе и прошептала: «Я знаю как ты мучился ночью…» Мы поцеловались и словно сошли сума. Наши руки стали лихорадочно блуждать друг по другу. Я целовал её шейку, нос, губы, глаза, не останавливаясь ни на секунду. Опускаясь ниже я стал целовать её грудь, соски её груди то и дело попадали мне в губы и я нежно сосал эти темные вишенки. Оленька, запрокинув голову опустилась на теплые камни, укрытые нашими полотенцами. Я медленно стянул с неё трусики, она подняла ножки, чтобы мне было легче это сделать и я неожиданно оказался у её прелестей. Киска была выбрита и источала такой нежный аромат, что я не устоял и поцеловал её сначала в животик, потом ниже… зацеловав лобок, я пропустил её прелести и стал целовать ножки от колен к верху. Она уже не могла спокойно лежать, она двигалась навстречу моим губам, издавая стоны и прижимая мою голову к своему сокровищу. Я поцеловал её киску. Потом ещё и ещё. Оленька хватала руками воздух и стонала, а я сосал нежные лепестки её губок. Потом провел язычком между ними и, облизывая губки снизу вверх, стал сосать клитор. Я сосал его и легонько покусывал зубами. Мне захотелось полизать этот божественно-нежный бутон её «розочки». Я открыл кончик клитора и коснулся его язычком. Я лизал его, еле-еле касаясь то кончиком, то всей поверхностью языка. Когда она начала кончать, мне показалось, что даже вершины окружающих гор пели ей ласковые песни о любви. Я стоял на коленях и смотрел как она извивалась и, сплетая ножки, кричала от оргазма. Когда моя любимая успокоилась, я стал целовать её горящие щеки и губки. Она подняла на меня благодарные глазки и прижалась всем сердцем к моей груди.
- Любимый, а как же ты? – неожиданно вспомнила она.
- Ты такая вкусненькая. Ты прелесть. Любимая моя. – Я погладил её по голове и еще раз поцеловал, не отвечая на прямой вопрос.
Она застеснялась моих откровенных слов. Но справившись с собой, прикоснулась ручкой к моему члену и молча опустилась на корточки. Мой твердый член оказался у её губ. На кончике светилась капелька. Она её слизнула и подняла вверх свои глазки. Они были невероятно красивы в этот момент. Подушечками пальчиков любимая неуверенно потрогала ствол и поцеловала головку. Потом еще, и еще, пока головка не оказалась у неё во рту. Она легонько трогала яички своими пальчиками и медленно скользила губками по стволу. Её губки были невероятно нежными, она не сосала, она пила меня своими сочными губками. Только изредка она выпускала головку, сглатывала слюнку и снова нежно брала член в объятия своих губок. Её язычок блуждал по стволу, изучая каждую частичку своей драгоценности, то и дело ласково задевая за уздечку. Она постанывала, не выпуская своего сокровища изо рта. Я уже был на пределе. В этот момент она прижала меня к себе и у неё во рту разлилась струя пряной жидкости.
Она поднялась и томно посмотрела на меня.
- Это было невероятно. Ты такой вкусненький. Ням-ням-ням. Я и не думала, что это так хорошо. У меня внизу было так тепло и приятно. Я чуть не кончила еще раз.
А потом, помолчав, добавила: «знаешь, это у меня было впервые».
С уголков её губ стекала струйка спермы. Я поцеловал её в уголочки губ и она почувствовала свой запах на моих губах. Мы обнялись и пошли в палатку. Теперь в спальном мешке нам не будет тесно никогда. Мы любили друг друга.
Ледник был «закрытый», то есть покрыт снегом. Это плохо, потому что под снегом не видны трещины. Сейчас я шел позади Лёши и был начеку. Я был потяжелее его и моя «судьба» в этом походе была определена заранее: я его страховал. Он падал уже трижды. Каждый раз видя его фигуру, проваливающуюся в белую бездну, я кидался на снег, вбивал ледоруб и посматривал всё ли с другом в порядке. Он поднимался, многозначительно смотрел на меня и мы, обходя трещину, шли дальше. Обычно в горы идет группа минимум из четырех человек. И в связке должны быть трое. Если один проваливается в трещину, двое вытаскивают. Но остальные наши товарищи не смогли договориться об отпуске в этом году и мы решили рискнуть: пойти вдвоем, надеясь на наш опыт и удачу. В горах мы были уже вторую неделю. Алтай – прекрасное место. Пышные леса поднимаются почти к самому снегу. А диких ягод в них столько, что умереть с голоду может только ленивый.
Перевал оказался сложным: сплошной лёд, круто поднимающийся ввысь. Вбивая в лёд зубья «кошек», надёжно одетых на подошву ботинок, я посматривал наверх, где Лёша висел на скале, удачно выступающей из ледового плена. Он спокойно подтягивал верёвку, к которой я был пристёгнут, чтобы она не мешала мне подниматься и широко улыбался, напевая какую-то весёлую песенку. А мне было не до песен. Я дышал как паровоз от недостатка кислорода и, выкручивая промежуточные ледобуры, упорно шел вверх. Тишину нарушали только наши выкрики:
- Самостраховка!
-Понял!
- У крюка!
- Понял! У крюка.
- Пошёл!
-Понял! Пошёл.
Мой крик: «Срыв!» прозвучал почти одновременно с падением. Перед глазами замелькали камушки, впаянные в лёд. Сначала медленно, а потом всё быстрее, превращаясь в сплошной белый фон. Остриём ледоруба я пытался замедлить падение, но тщетно. Мыслей в голове не было. Руки отработанными на тренировках движениями упруго отталкивали моё падающее тело от ледовой стены, не спрашивая мой мозг совета. В последний момент я подумал, что могу сорвать Лёшу. И вдруг… белый фон перед глазами начал останавливаться и я повис на верёвке. Лёша меня удержал. Не медля ни секунды, я стал дрожащими руками закручивать ледобур в ледяную стену. Застегнув карабин самостраховочной веревки на ледобуре, я несколько раз вбил зубья кошек в лёд и, крикнув:«самостраховка», посмотрел вверх. Лёша улыбался.
- Ты что, собрался возвращаться домой без меня? Нехорошо! А еще друг называется.
Веревка, связывающая нас, была напряжена как струна. Он не верил моей самостраховке и жестко поддерживал меня сверху. Справившись с нервным напряжением, я пошел вверх: Бывает! Не первый раз!
II
Вид с перевала был великолепен. Остроконечные вершины блестели на солнце, а внизу была долина, окруженная со всех сторон стеной гор. Долина играла разнообразными красками, особенно выделяясь зеленым и оранжевым цветами. Такое можно увидеть только на картинке. Мы сделали несколько фотографий, и, промерзнув от пронизывающего ветра, начали спускаться вниз, в живописную долину. Спуск занял около часа и мы усталые, но счастливые зашагали по ровной поверхности.
Еще сверху я заметил необычное пятно на фоне зеленеющей травы. Когда наши ботинки зашагали по долине мы увидели, что необычное пятно превращается в палатку синего цвета. В этой долине мы собирались провести целый день. А неожиданные встречи с людьми в этих безлюдных местах всегда – праздник. Мы радостно приближались к будущим соседям. На шаркающий звук наших шагов из палатки выглянула шапочка с удивленными глазками. Это была девушка.
- Ой! Наташа!
Её радостный крик мог означать только одно: нам рады. Из палатки почти одновременно выкатились две девчушки и бросились нам навстречу.
- Мальчики, мы тут уже вторые сутки сидим.
- Здравствуйте! Отдыхаем? – встретил я вопросом.
- Какой там!
И они рассказали нам свою историю. Оказывается, они спустились сюда с другой стороны. Перевал, тоже ледово-снежный, но более пологий, они прошли благополучно. И уже на горизонтальном леднике одна из девушек сорвалась в трещину. В результате, рюкзак с вещами и снаряжением улетел в пропасть. Хорошо, что только рюкзак, а не она сама.
- Да. Интересно девки пляшут. – прошептал Лёша и задумчиво поднял брови. Такая у него была поговорка. Сейчас эта шутливая фраза звучала несколько оскорбительно для девушек, но на это никто не обратил внимания. Уйти из этой долины можно было только поднявшись на перевал. Все перевалы ледовые или ледово-снежные. Без соответствующего снаряжения это сделать невозможно. А снаряжения у них не было. Учитывая, что все туристские маршруты проходят далеко от этого места, вариантов на выживание у них было не много. Эта долина была усеяна Золотым Корнем и сюда спускались только охотники за этим дорогим, охраняемым законом, лекарственным растением и такие экстремалы как мы с Лёшей, которым простых маршрутов было мало.
Выхода из положения было два. Первый, подниматься отсюда всем вместе, буквально таща на себе одну из девиц. И второй, оставив двоих здесь, другой «двойке» идти на спасательную станцию, в трёх днях отсюда за помощью или хотя бы за снаряжением. Посовещавшись и прикинув общее количество газа для горелок и еды в наших рюкзаках, мы приняли второй вариант. Теперь осталось решить: кто идёт, а кто остается. Конечно, можно было оставить девченок, а самим идти за помощью. «Можно было». Теоретически. Но этого мы не могли сделать даже в самом страшном сне. И потому, Лёша с Наташей уходят за помощью. Оставляют нам максимум еды. А мы с Олей остаемся здесь дожидаться их со снаряжением.
III
Утро было солнечным. Мы с Олей долго провожали взглядом уходящие спины с рюкзаками наших «спасателей». Потом слышали отрывки команд-окриков, когда они поднимались на перевал. Были видны их еле заметные фигуры на ледовом подъеме. Потом сквозь ветер мы услышали неясный крик: что-то типа «ждите», и всё. Осталась только тишина, раздуваемая ветром, звук насекомых под травой и мы вдвоём, смотрящие туда, куда ушли наши товарищи.
Обед был на славу. Мы начали варить его чуть раньше обычного времени, вероятно, из-за безделия. Оля приготовила такой вкусный суп, что я съел его чуть ли не вместе с ложкой. За обедом мы разговаривали о всяких пустяках, понимая, что времени у нас минимум неделя: три дня в одну сторону, три - в обратную. В общем, времени для отдыха предостаточно. Девушка присела к ручью и я невольно залюбовался её стройной фигуркой. Маленькие плечики, изящные ручки, темные волосы, окрашенные в каштановый цвет. А как я буду с ней в одной палатке спать? Этот вопрос буквально ударил меня по голове. Спальный мешок только один: мой, а ночью здесь холодно как на севере. «Ладно. Отдам его ей, а сам разберусь как-нибудь». С этой мыслью я взял свою тарелку и пошел её мыть в быстрой горной реке.
- Оля! А как ты смотришь на баньку?
- На что?
- На баню. Мы с Лёшей собирались здесь отдохнуть денёк и сделать себе баню.
- Баню? Здесь? В горах? Как это? – Было видно, что она не понимала о чем я говорю.
- Очень просто. Сейчас поздно: солнце уже садится. А завтра утром я всё устрою и ты увидишь.
Мы бродили по долине, рассказывали друг другу разные истории из прошлых походов, выяснили, что я из Украины, а она из Ставропольского края. Она получила от меня букетик полевых цветов. Так прошел день и пришло время укладываться ко сну. Я приготовил ей свой пуховый спальный мешок, а сам оделся потеплее и стоял у входа в палатку, ожидая когда она залезет в спальник. Над головой светили звезды. Они были так близко, что мне казалось я могу до них дотянуться. А полная луна пристально смотрела на меня с улыбкой Джоконды и освещала всю долину.
- Влад! – Позвала меня Оля.
Я залез в палатку и улегся рядом на коврик.
- Влад, ты чё? Хочешь замерзнуть? А я буду тебя лечить? Ты же знаешь, здесь не место для болезней, тем-более, что спасать нас не кому. Ну ка… быстро ко мне; в тесноте – не в обиде. – она засмеялась и приоткрыла змейку спального мешка.
Я долго не колебался. Чувствуя как холод набирает обороты, понимал, что она права. И начались беспорядочные движения двух людей, делающих попытку поместиться в одном спальнике. Мы смеялись, охали от тесноты и пытались найти удобное место. В конце концов, Оля улеглась на мою руку, ножку уложила прямо на меня и сказала: «Всё, я место нашла, а ты как хочешь». Еще несколько уколов в адрес друг дружки по поводу телосложения и величины поп, и мы успокоились. Но успокоились ли? Я вдруг начал чувствовать каждую частичку её тела: вот её грудь прижалась ко мне, я чувствую её упругость и мягкость одновременно. Её ножка, лежит на мне и коленкой упирается в член, она этого не чувствует, и, кажется, засыпает: я слышу её ровное дыхание. Её волосы перед моими губами и я их легонько целую. Я обнимаю её за плечики. Мне очень хочется опуститься ниже и потрогать её округлую попу, но я боюсь её разбудить. Нет, не могу удержаться; я медленно опускаюсь ниже и держу ладонью за её попу, прижимая девушку к себе. Мой член стоит как солдат на посту. Его редкое подёргивание выдает моё возбужденное состояние. Я пытаюсь успокоиться и усмирить своего бойца, но он не послушен. Она во сне шевелиться и ближе прижимается ко мне. Боже! Я сейчас сойду сума. Но я должен с собой совладать: я же не кобель безхвостый, я человек… Нет, я не человек, я – мужчина, и я её хочу. Я поднимаю руку выше и ложу её на грудь Оленьки, беру её грудь в свою ладонь. Девушка во сне поднимает ножку чуть выше и мой член оказывается у неё под коленкой. Я в ответ упираюсь своей ногой в её промежность и мне кажется я чувствую огонь её киски. Это безумие. Нет, надо взять себя в руки…
IV
Проснулись как ни в чем не бывало. Спалось плохо, было тесно и неуютно. Под пристальным взглядом соседки по спальнику я стал собирать сучья, куски сухих кустарников и сухую траву. Через час всё к приготовлению баньки было готово. На валунах в заводи речушки горел костер, а на земле лежали валуны поменьше, пара жердей от засохшего деревца и огромные куски полиэтиленовой пленки. Валуны и камни поменьше, брошенные в костер накалились до синевы. Когда костер почти потух я уложил жерди особым образом и, накрыв их пленкой, превратил всё это в прозрачный домик, в котором от горячих валунов да под нещадным солнцем было жарче, чем в Африке. Воды в заводи из речушки было достаточно. Баня готова.
- Всё. Оля, бери мыло, шампунь, полотенце и вперед – в баньку.
Она удивилась сооружению и полезла в палатку за банными принадлежностями.
- Ты первая, а потом – я.
- Хорошо.
И я демонстративно пошел гулять по долине, чтобы не смущать голую девушку. Когда я вернулся, она была под пленкой. Я хорошо видел её обнаженную красивую фигуру. Оля смывала волосы от шампуня. Я отвел взгляд и полез в палатку за полотенцем.
- Влад! – я не сразу услышал её голос.
- Что?
- Здесь становиться холоднее. Я уже одеваю трусики, давай заходи мыться пока не остыло.
Я заскочил под пленку. Было тепло, но чувствовалось, что камни остывают. Не снимая плавок, я стал плескать на себя воду и приводить себя в порядок. Она протирала тело каким-то кремом и стояла ко мне спиной.
- Оля! Мне нужно раздеться.
- А-а-а, раздевайся, я не смотрю. Я сейчас уже выхожу.
Она намазывала чем-то ножки, стоя ко мне спиной, а я уже смывал с себя шампунь и мыло когда она повернулась в пол оборота и ойкнула: «Ты так быстро. Я думала ты еще одет». Она отвернулась и просто стояла и ждала, когда я закончу, так как выйти из этого полиэтиленового домика можно было только мимо меня. Я одел трусы и произнес: «Всё, я готов». Она повернулась и мы оказались лицом к лицу: она была в трусиках и без лифчика. Мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза, не решаясь ни уйти, ни притронуться друг к другу. Она придвинулась ко мне ближе и прошептала: «Я знаю как ты мучился ночью…» Мы поцеловались и словно сошли сума. Наши руки стали лихорадочно блуждать друг по другу. Я целовал её шейку, нос, губы, глаза, не останавливаясь ни на секунду. Опускаясь ниже я стал целовать её грудь, соски её груди то и дело попадали мне в губы и я нежно сосал эти темные вишенки. Оленька, запрокинув голову опустилась на теплые камни, укрытые нашими полотенцами. Я медленно стянул с неё трусики, она подняла ножки, чтобы мне было легче это сделать и я неожиданно оказался у её прелестей. Киска была выбрита и источала такой нежный аромат, что я не устоял и поцеловал её сначала в животик, потом ниже… зацеловав лобок, я пропустил её прелести и стал целовать ножки от колен к верху. Она уже не могла спокойно лежать, она двигалась навстречу моим губам, издавая стоны и прижимая мою голову к своему сокровищу. Я поцеловал её киску. Потом ещё и ещё. Оленька хватала руками воздух и стонала, а я сосал нежные лепестки её губок. Потом провел язычком между ними и, облизывая губки снизу вверх, стал сосать клитор. Я сосал его и легонько покусывал зубами. Мне захотелось полизать этот божественно-нежный бутон её «розочки». Я открыл кончик клитора и коснулся его язычком. Я лизал его, еле-еле касаясь то кончиком, то всей поверхностью языка. Когда она начала кончать, мне показалось, что даже вершины окружающих гор пели ей ласковые песни о любви. Я стоял на коленях и смотрел как она извивалась и, сплетая ножки, кричала от оргазма. Когда моя любимая успокоилась, я стал целовать её горящие щеки и губки. Она подняла на меня благодарные глазки и прижалась всем сердцем к моей груди.
- Любимый, а как же ты? – неожиданно вспомнила она.
- Ты такая вкусненькая. Ты прелесть. Любимая моя. – Я погладил её по голове и еще раз поцеловал, не отвечая на прямой вопрос.
Она застеснялась моих откровенных слов. Но справившись с собой, прикоснулась ручкой к моему члену и молча опустилась на корточки. Мой твердый член оказался у её губ. На кончике светилась капелька. Она её слизнула и подняла вверх свои глазки. Они были невероятно красивы в этот момент. Подушечками пальчиков любимая неуверенно потрогала ствол и поцеловала головку. Потом еще, и еще, пока головка не оказалась у неё во рту. Она легонько трогала яички своими пальчиками и медленно скользила губками по стволу. Её губки были невероятно нежными, она не сосала, она пила меня своими сочными губками. Только изредка она выпускала головку, сглатывала слюнку и снова нежно брала член в объятия своих губок. Её язычок блуждал по стволу, изучая каждую частичку своей драгоценности, то и дело ласково задевая за уздечку. Она постанывала, не выпуская своего сокровища изо рта. Я уже был на пределе. В этот момент она прижала меня к себе и у неё во рту разлилась струя пряной жидкости.
Она поднялась и томно посмотрела на меня.
- Это было невероятно. Ты такой вкусненький. Ням-ням-ням. Я и не думала, что это так хорошо. У меня внизу было так тепло и приятно. Я чуть не кончила еще раз.
А потом, помолчав, добавила: «знаешь, это у меня было впервые».
С уголков её губ стекала струйка спермы. Я поцеловал её в уголочки губ и она почувствовала свой запах на моих губах. Мы обнялись и пошли в палатку. Теперь в спальном мешке нам не будет тесно никогда. Мы любили друг друга.
Очень нежный рассказ!